— Так матери у него вроде бы нет, — пробормотала удивленно Верочка, усаживаясь за свой стол и доставая из ящика лак для ногтей, конфискованный у одной из модниц старших классов. Если поставить им крохотные капельки на колготках, то можно вовремя остановить резвые петли. — Он с отцом и старшим братом живет. Хотя я могу что-то и перепутать.
Дверь в учительскую распахнулась, тюлевая занавеска тут же вздулась на форточке огромным пузырем, а тетради на столах зашелестели взметнувшимися страницами.
— Это не ребенок! — тонкие ноздри пожилой математички, анемичной Софьи Павловны, затрепетали, словно крылья бабочки. — Это, пардон меня, просто урод какой-то!
— Вы про кого? — насторожился физрук, выкатывая из-под своего стола волейбольный мяч и поигрывая им ногой.
Софья Павловна подошла к тумбочке с чайником и опасливо коснулась его пузатого бока. Оглядела на свет тонкостенный стакан, плеснула туда воды и лишь тогда с печальным вздохом ответила:
— Про Баловнева, про кого же еще! — Софья Павловна осушила стакан в три глотка, со звоном опустила его на поднос, когда-то пестревший яркой хохломой, но со временем покрывшийся старческими пятнами ржавчины. — Самое поразительное в данной ситуации — это то, что изменить ничего невозможно. Он блестяще учится! Он всегда готов к уроку. Но какой же хам, бог мой!
— Что на этот раз?! — Верочка тут же напряглась: коли Баловнев в ударе с самого утра, то есть с первого урока, то дальше будет больше. Хорошего не жди, это все равно, что ждать дождя в пустыне.
Софья Павловна ответила не сразу. Какое-то время она постояла у окна, почесывая переносицу, была у нее такая привычка, которую Баловнев ей не спускал. Потом устало опустилась на продавленный диванчик — подарок шефов десятилетней давности, неприязненно покосилась на громадные кроссовки физрука с замызганными шнурками и выдохнула обиженно:
— Сегодня наш Алексей, блестяще осветив тему и не менее блестяще ответив на все дополнительные вопросы, вдруг спросил, не собираюсь ли я на пенсию. Я растерялась и говорю, что это к теме нашего урока не относится. Он снова с этим же вопросом и потом интересуется, не мучают ли меня угрызения совести. Я опять растерялась, ну и не выдержала, спросила, с чего это они меня должны мучить. И что, вы думаете, он мне ответил?
— Что? — одновременно выдохнули Верочка с физруком.
— Сотни выпускников педагогических вузов якобы вынуждены слоняться без работы и терять квалификацию, тогда как я уже десять лет на пенсии и продолжаю работать. Вот что ответил мне наш лучший ученик и дьявол в одном лице, товарищи! У меня, говорит, троюродная сестра работает гувернанткой у богатых людей только из-за того, что кому-то мало заработанной пенсии и скучно сидеть на заслуженном отдыхе… Хам!