Ему было неприятно, что он вынужден умолять кого-то, но вот-вот прибудут Памела и Маргарет Мартин – две его подопечные, которых он едва знал и не имел желания тратить на них время, – и он должен нанять для них гувернантку.
Он ничего не знал о детях, у него не было своих, и он не собирался когда-либо заводить их. Восемнадцать лет назад, когда Майклу едва исполнилось двенадцать, его отец убил жену, в бешеном приступе ревности сбросив ее с балкона. Затем он застрелился выстрелом из пистолета в голову. Майкл пребывал в ужасе, что в его жилах текла их безумная кровь, и он ни за что не рискнул бы передать эту страшную наследственность ничего не подозревающим отпрыскам.
Он просто был не в состоянии следить за дочерьми Мартина – его главного спутника за десятилетие греха и разврата, – и почему их отец счел Майкла подходящим опекуном, было загадкой. Его репутация греховодника столь широко известна, что ни у какой другой женщины в Лондоне не хватило бы смелости стать гувернанткой в его доме. Эмили оказалась единственной, жаждущей получить это место, но случайно явилась в дом в разгар его поисков любовницы.
С Амандой он общался уже много лет, вплетя ее жадное присутствие в каждую грань своей жизни. Их ссоры на людях, разрывы и примирения стали легендой, но в последнее время она слишком сильно уверовала в нерушимость их связи, поэтому он решил подыскать себе новую любовницу. В надежде занять ее место, дамы полусвета приходили к нему, чтобы продемонстрировать свое сексуальное мастерство.
Всем в Лондоне было известно, как он проводит свои вызывающие собеседования, но как мисс Барнетт попала в эти отвратительные сети? Она, несомненно, была добродетельной провинциалкой, каковой она и выставляла себя, и когда он думал о том, что она увидела и услышала в его доме, то испытывал незнакомое чувство стыда.
Он и его младший брат Алекс были известными повесами и шалопаями. Они развратничали, играли в азартные игры и безрассудно много пили. Какая здравомыслящая женщина решится работать на них? Как убедить мисс Барнетт, что то, чему она стала свидетельницей, было лишь временным помрачением рассудка, а не привычкой?
Послышались шаги, и он встал, ожидая, что появится мисс Барнетт, но это была лишь хозяйка меблированных комнат.
– Извините, милорд, – начала женщина, – но мисс Барнетт заявила, что никого не принимает.
– Не принимает?
– Так она сказала.
– Вы сообщили, что я внизу?
– Да, – кивнула женщина. Она явно нервничала, как собака, которая знает, что ее собираются побить. – Я могу извиниться за ее неучтивое поведение?