– Я причинил тебе боль? – спросил он.
– Я переживу.
– Я не хотел быть таким грубым.
– Ты и не был груб.
– Ты возбуждаешь меня сверх всякой меры.
– Как мне радостно это слышать! – Эмили улыбнулась. Она испытала высшее удовольствие, сводя его с ума.
Майкл поцеловал возлюбленную и улыбнулся:
– Какие-то сожаления?
– Ни единого. А как ты?
Он покачал головой и засмеялся. Там, внизу, его петушок частично затвердел и упирался в ее живот.
– Я опять хочу быть с тобой. Очень хочу.
– Я чувствую.
– Я не могу насытиться тобой. Поэтому… давай позабудем твое глупое предположение, что ты ничего не значишь для меня.
– Да, конечно, мы можем забыть о нем.
Момент был прекрасным и интимным. Майкл смотрел на нее, его голубые глаза разжигали ее своей любовью и восхищением, и она пришла в восторг, читая сияющее в них расположение.
Хотя временами в ней пробуждалось сомнение, его взгляд говорил о гораздо большем, чем он сам готов был признать. В конце концов, он был мужчиной, поэтому, возможно, словесные изъяснения были ему чужды. Он считал своим долгом физически показать ей то, что не мог выразить словами, и на сегодня этого было достаточно.
Она проявит терпение и будет надеяться на лучшее. Эмили была убеждена, что глубоко в душе его жил честный, достойный уважения человек, и, если ей удастся вызволить его, у них может быть совместное будущее.
– Я проведу эту ночь с тобой, – сообщил Майкл. – Мы будем любить друг друга до зари.
– Любовные усилия, похоже, истощили тебя. Ты уверен, что отважишься любить меня еще раз?
– Ха! Я могу заниматься этим до утра, – похвастался Майкл, – если ты не откажешь мне.
– Негодник.
– Да, такой уж я есть.
Она крепко обняла его, возбужденная и довольная тем, что можно все начать сначала.
Майкл на цыпочках вышел из комнаты Эмили и тихо закрыл за собой дверь. Он наконец довел их обоих до изнеможения, и она уснула.
Наступал рассвет, и он оставался в ее комнате дольше разумного, но не мог заставить себя покинуть ее. Их любовное свидание было таким изумительным, блаженство таким желанным.
Трусливо и осторожно он направился к задней лестнице, когда, к его ужасу, распахнулась дверь в глубине холла. Майкл застыл на месте, и ему стало любопытно, кто еще мог тайком бродить здесь в такой неурочный час. Его растрепанный вид указывал на то, что он выполз только что из постели Эмили. А какие еще он мог дать объяснения?
К его превеликому изумлению, появился брат, крадучись точно в таком же жалком виде, как и он сам. Они изучали друг друга через пространство большого ковра. Оба имели одинаково жалкий вид – помятые и едва одетые, – со всей очевидностью Алекс тоже провел ночь, занимаясь любовью.