По залу прошел одобрительный ропот, а я, стремительно осмотрев столы, увидела то, что мне было нужно: офицеры уже «мои». Принятые «градусы» только усилили эффект.
— Я была в Калининграде, когда наши войска оставляли Прибалтику. — Офицеры превратились в слух. — И я помню, как оставалось все нажитое и отстроенное нами тем, кто никогда этого не оценит. Я хочу выпить за то, чтобы никогда больше российскому офицерству не довелось пережить подобный позор. Я хочу выпить за то, чтобы люди наверху (я подняла палец вверх) поняли, что не они — Россия, что истинная Россия — здесь! — Я закончила, решительно опустив ладони к самому столу, и мертвая тишина буквально взорвалась приветственными криками.
Через час я знала за этим столом всех. Размякшие от спирта простые служивые души потянулись ко мне, не в силах перестать радоваться тому простому, но такому важному теперь для них факту, что я — «своя».
— Юленька, пойдемте к нам! — тянули меня к себе сильные мужские руки тех, кто постарше.
— Юлия Сергеевна, — заглядывали мне в глаза симпатичные лейтенанты, — не хотите ли вина?
Наличие последних за одним столом со старшими офицерами, включая командира полка, меня несколько удивило. Но вскоре все встало на свои места. Все лейтенанты имели то или иное отношение к работе комиссии: один — отличник «боевой и политической», хоть сейчас в телекамеру, другой — сын заведующего отделом в правительстве, третий как-то был связан с журналистами…
Все шло как по писаному, и уже к одиннадцати ночи народ отрывался, как хотел. Молоденькая журналистка Настя, начав с примерки фуражки, почти раздела командира роты охраны; дама из «связей с общественностью» отлучилась в гостиницу вместе с плотным, краснолицым майором, а я деликатно отбивалась от завскладом прапорщика Зимина.
— Это неуважение к Вооруженным силам страны… — настаивал прапорщик, подливая мне изо всех бутылок.
— Неуважение будет, если я упаду под стол и лишу себя вашей компании, Николай Иваныч!
— Мы вместе упадем, — заверил Зимин.
— И займем круговую оборону! — глупо хихикнула я. — Оружие у нас есть? Хочу «магнум».
— «Магнума» нет, только «макаровы» — подарить?
— А у вас что, есть лишний?
Прапорщик провел ребром ладони по горлу — мол, завались.
— Только у меня сейчас ревизия. — Зимин многозначительно ткнул пальцем вверх. — Округ проверяет…
Он действительно был пьян. И мне оставалось помаленьку подливать масла в огонь и копить услышанное в своей симпатичной головке.
В гостиничный номер я попала к часу ночи. Я поблагодарила своих еще час назад галантных, а теперь просто «никаких» спутников и, сдав их с рук на руки какому-то подполковнику, захлопнула за собой дверь и обомлела: в моем кресле сидел… Гром!