Через столик от них я увидела Стеллу с Геннадием Родионовичем. Они, казалось, не замечали ничего вокруг, поглощенные друг другом. Судя по количеству бутылок на их столе, Геннадий Родионович не обманул надежд моей соседки. И если так дальше пойдет, то я могла надеяться, что Стелла не появится в моем купе, как минимум, до утра.
Еще раз окинув глазами весь зал, я так и не обнаружила в нем соседа Бориса Алексеевича. Я предполагала, что они вдвоем отправились в ресторан, и именно этим объясняла отсутствие их в собственном купе, и это меня озадачило.
Мне не хотелось мешать дружескому общению Бориса Алексеевича с Толяном, да я и не смогла бы этого сделать при всем желании, поскольку за столом с ними сидели еще два подполковника, к которым время от времени обращался общительный Толян.
Мне больше нечего было делать в ресторане, я купила в буфете бутылку коньяку и немного закуски, в результате чего заслужила ласковый взгляд официантки, и вернулась к себе в вагон.
Коньяк мог мне пригодиться для общения с Саньком. Я рассчитывала, что, при его любви к спиртному, ему нелегко дается его вынужденное воздержание, и он не сможет отказать себе в этом удовольствии, тем более в компании с молодой, не лишенной привлекательности женщиной.
Но первым делом я зашла к нашей проводнице.
— А вы не знаете, где этот мужчина из третьего купе, такой серьезный, со сломанным носом? — спросила я у нее.
— Так он еще в Новосибирске слез, — сообщила она мне, — у него там какие-то дела оказались.
— Но ведь он собирался чуть ли не до Владивостока? — спросила я на всякий случай, хотя ничего такого мне не было известно. Я, что называется, «взяла ее на пушку».
— До Хабаровска, — поправила меня она. — Но передумал. Такое часто случается. А он что-нибудь взял у вас?
— Да нет, у него был интересный журнал, я хотела попросить почитать, да бог с ним, — равнодушно сказала я, зевнула для убедительности и вернулась к себе в купе.
Конечно, это могло быть случайностью, но этот пассажир был соседом Бориса Алексеевича, и я прекрасно помню, каким серьезным тот стал при его появлении в поезде. Это совершенно совпало по времени с периодом первого «охлаждения» в наших отношениях, а это уже мало напоминало простое совпадение.
Я вспоминала их серьезные сосредоточенные лица во время «перекуров» и все больше и больше убеждалась в неслучайности их встречи.
— А что, если и он? — задала я себе вопрос. И вопрос этот не показался мне глупым.
Пассажир с перебитым носом покинул поезд сразу же после моего «скандала» с Борисом Алексеевичем, то есть через несколько минут после эпизода в тамбуре.