В этом случае легко было объяснить, почему я за все время ни разу не видела никого из работников клиники.
«Все очень просто, — размышляла я, — они не выходят из своего корпуса при посторонних, а может быть, даже при Владимире Егоровиче. Да им это и ни к чему. Они спокойно переходят по подземным коммуникациям на рабочее место и обратно в свой корпус. Удобства у них все есть. Единственное, чего они лишены в эти дни, — это возможности поваляться на солнышке пузом кверху. Но без этого можно и перебиться пару дней».
Я была уверена, что через несколько мгновений нос к носу встречусь с этими «врачами-вредителями», и чуть ли не потирала ручки от удовольствия, мысленно представляя их окровавленные белые халаты и испуганные лица.
И мне хотелось появиться перед ними, как бог из машины, с хладнокровной улыбкой и пистолетом в руках.
Я никогда не стремилась к внешним эффектам, но долгое сидение в вонючем подвале требовало моральной компенсации и счастливой развязки.
Ударом ноги я вышибла дверь… За ней оказался погреб.
Никак иначе я не могу назвать это маленькое замкнутое пространство с земляным полом и деревянной лестницей у стены. Это настолько не совпадало с моими грезами, что я отказывалась верить своим глазам.
Но зрение меня не обманывало, на земляном полу стояли какие-то металлические ящики. В углу валялись лопаты, и для полного счастья не хватало только бочки с огурцами.
Деваться было некуда, и, ступенька за ступенькой, я полезла вверх по шаткой лестнице.
Все мое внутреннее торжество куда-то подевалось в ту же минуту, и на душе появилось нехорошее предчувствие.
Добравшись до верхней ступеньки, я головой уперлась в крышку погреба, которая, разумеется, была закрыта снаружи.
Но по крайней мере это был единственный реальный выход из подземного лабиринта. И мне не нужно было дожидаться появления своих врагов в замкнутом пространстве.
Хотя и эту крышку надо было открыть.
Вас никогда не запирали в погребе? Тогда вы не можете представить этого милого ощущения.
Мне очень повезло. Спустившись вниз, среди инструментов я обнаружила небольшой ломик.
Сначала я пыталась действовать бесшумно, но скоро поняла, что таким образом раньше следующего дня я из погреба не вылезу. К тому же, как я ни старалась, если бы рядом оказался живой человек, то он давно бы обратил внимание на негромкие, но очень странные звуки.
И, плюнув на осторожность, я стала долбить что было сил эти проклятые доски.
* * *
Хоть и говорят, что против лома нет приема, но мне пришлось проковыряться не меньше часа, прежде чем крышка наконец была приведена в нужное мне состояние. То есть разбита в щепки. И я смогла отшвырнуть ее и вылезти из подвала с полной головой мусора и мерзким ощущением за шиворотом.