— Бонза! — уже не возмущение слышал Сергей в голосе Скопцова, а самую настоящую неприкрытую угрозу. — Ох, Бонза!
— Чего-о? — прохрипел тот в ответ, чувствуя, как колотится, от жары, наверное, сердце.
Несколько укрощенный неожиданно резким ответом, Скопцов замолчал, свесил голову, будто лишился последних сил. Понаблюдал, как с носа и губ капает пот на голые колени.
В парной, прогретой по его вкусу, вдруг стало невыносимо жарко.
— Ты, Сергей, требуешь от меня разумных ответов, — сделал он еще одну попытку образумить зарвавшегося товарища, — а сам привидения в телевизоре видишь, по телефону с ними разговариваешь. Ты понимаешь хоть, о чем это говорит? И со Степановым, воля твоя, не…
— Свою волю я тебе высказал! — оборвал его Бонза. — И на этом разговор окончен. Ты куда? — схватил он Скопцова за скользкую и мокрую руку.
— Хватит с меня твоего общества, — ответил тот. — Сам же сказал, что разговор окончен. Так мы с тобой ни до чего путного не договоримся, — проговорил Андрей от двери и вышел, поскользнувшись на невысоком пороге.
— И черт с тобой! — услышал он за спиной, прикрывая дверь.
Как знать, если бы не этот возглас, подливший масла в огонь и окончательно возмутивший бывшего уже на пределе Скопцова, возможно, последующие события не приняли бы такой отвратительный оборот.
— Вот, значит, как! — сказал сам себе Андрей и, приоткрыв, с силой послал обратно разбухшую дверь. А когда убедился, что на место встала она без зазора, с лязгом двинул планку засова.
— Эй, Бонза! — крикнул он отчаянно и весело. — Я уже все продумал, и, знаешь, что?.. Ты меня слышишь?
— Что? — послышалось из-за двери. — А ну, открой!
— Теперь думай ты, а то несправедливо получается. Помолчи! — перекричал он Сергея. — Не буду я тебе ничего доказывать, а оправдываться — тем более. Ты парься там до тех пор, пока не выложишь, куда дел Степанова. Ты грейся, а я парку подвалю. До предела! — и, уже выйдя в предбанник, вернулся и обнадежил камрада: — Я все время здесь буду, никуда не уйду. Как невмочь станет — зови. Но смотри…
Не договорил Скопцов, заткнулся, остановленный звуком сильного удара. Бонза изнутри испытывал дверь парной на прочность.
— Лбом приложись! — посоветовал издалека и негромко Скопцов и, как был, голышом, отправился приказать бандерше до предела прибавить жару.
Бандерша не удивилась ни приказанию, ни виду шефа — и не с этаким приходилось здесь сталкиваться, упорхнула на цыпочках, чтобы не зацепиться каблуками за ворс паласа.
— Жердяй! — воззвал Скопцов к дежурному при телефоне и скомандовал, как псу: — Ко мне!