Федор Николаевич снова мотнул головой и произнес:
— Я правда ума не приложу, что им надо от меня. Думаю, на эти вопросы мог бы ответить Павлов. Только его убили. Своевременно убили.
— Да уж, своевременнее некуда. Хорошо, Федор Николаевич. Не буду дольше вас терзать. Я думаю, что многое прояснится, когда мы приедем в Пензу… Уже на месте, спокойно и без лишних эксцессов, мы хорошенько попросим Павла рассказать, что к чему. Я правильно говорю, Федор Николаевич?
Тот побледнел и ответил, не разжимая зубов:
— Да… нет… не знаю. Наверное.
Н-да, ответ, что называется, исчерпывающий и на все случаи жизни — из анкетной серии «необходимое подчеркнуть»…
* * *
В Пензе после визита к замминистра культуры области, куда я, естественно, сопровождала Федора Николаевича, мы расположились в гостинице с истинно русским, этаким гоголевским названием «Тройка». Ирма немедленно нашла в этом названии нездоровые параллели с фамилией господина Троянова-Тройного, убитого в Тарасове. Когда же стемнело, выяснилось, что две буквы в названии не светятся и ночной вариант наименования гостиницы звучит как «Тока».
Впрочем, еще до темноты я вместе с Нуньес-Гарсией направилась в пензенский цирк. Его здание находилось в двух кварталах от «Тройки». Вероятно, именно из соображений такой близости нас и поселили в этой гостинице.
Мой подопечный, Федор Николаевич, вид имел совершенно плачевный, и ему куда более подходила его природная фамилия Лаптев, нежели благоприобретенный испанизм Нуньес-Гарсиа.
Цирковой реквизит и клетки с животными сгружались под охраной местной милиции и тщательным наблюдением многих членов труппы, в особенности тех, кто имел к гвоздю программы — шоу тигров — хоть какое-то отношение. Чернов имел к нему самое прямое отношение, так что я увидела его громадную фигуру практически сразу. Вид он, правда, имел очень мрачный, но это объяснялось пережитыми событиями и, верно, еще тем, что под ногами у гиганта путался — в самом буквальном смысле этого выражения — карлик Ваня Грозный, который выкрикивал цитаты из репертуара своего полного тезки, царя Ивана Васильевича из известного кинофильма. Но едва ли присутствие Вани Грозного и история с налетчиками во главе с Пашей могла объяснить наличие громадного кровоподтека на лбу уборщика. При последнем нашем разговоре этого кровоподтека не было.
Я подошла к Чернову и окликнула его:
— Егор Егорыч!..
Он обернулся и, увидев меня, обозначил едва уловимую гримасу. Впрочем, этого «едва» мне вполне хватило.
— Егор Егорыч, как там наш гость? Понимаете, о ком я.
— Отойдем, — отрывисто сказал он.