Я озадаченно присела на край кровати и задумалась. Прежде всего мне хотелось выяснить, что я сейчас чувствую. Как-то все это неожиданно и беспощадно обрушилось на меня — оживший сон, волшебная ночь любви, безумная утренняя погоня и вот теперь такое резкое охлаждение и нервозность моего великолепного Берта. Я поняла, что испытываю глубочайшее разочарование. Если вернуться в область кино, то похожее разочарование мы испытывали в былое время в кинозале, когда у механика рвалась пленка и вместо сказки на экране мы созерцали внезапную темноту.
У многих людей разочарование вызывает апатию и подавленность, переходящую иногда в депрессию. Со мной все иначе — неурядицы подхлестывают меня, пробуждают скрытую энергию и заставляют действовать. Я еще раз сказала себе, что Овалов — не только мой любовник, но и работодатель, и отталкиваться следует именно от этого факта. Пока работодатель копался в ванной, я окончательно и четко сформулировала вопросы, которые у меня накопились.
Не сомневаюсь, что этих вопросов было бы больше, если бы мне удалось заглянуть в чемодан. Я бы проделала это непременно — то, что мне довелось пережить с этим желтокожим ублюдком, позволяло отбросить щепетильность — но, увы, секретные замки продолжали хранить тайны, и вопрос, таким образом, добавлялся пока один — что там внутри?
С этого вопроса я и решила начать, когда мой очаровательный наниматель, чистый и благоухающий и, кстати, уже в застегнутой рубахе, выбрался наконец из ванной.
— Господин Овалов, — холодно, но корректно произнесла я, завидев в дверях его фигуру. — Не будете ли вы так любезны сообщить, что находится в вашем чемодане?
Честное слово, в его голубых глазах я прочла изумление и почти священный страх — точно у дикаря, столкнувшихся с одержимым. Он бросился ко мне, упал на колени, схватил за руку и, тревожно заглядывая в глаза, воскликнул:
— Женечка, что с тобой? Что случилось? Ты здорова?
То есть, по его мнению, странно вела себя я, а ему приходилось тревожиться и задавать мне массу наводящих вопросов. Все-таки мужчины все одинаковы.
— Не пори чепухи, — со вздохом сказала я. — Я абсолютно здорова. Что, в общем-то, странно, учитывая утреннюю нагрузку. Но не будем пока об этом. Скажи мне, что в чемодане.
На его лице появилось неподдельное удивление.
— Да господи! — сказал он, поднимаясь с колен. — Ну что такого может быть в чемодане! Так, барахло всякое…
Овалов сделал попытку усесться рядом и задушить меня в объятиях, но я ловко вывернулась и отошла к окошку. Внимательно рассмотрев оттуда своего друга, я не обнаружила в нем ни следа раздражения или волнения. Я ничего не понимала. Взгляд его опять был полон обожания и немого призыва. Я решила пока не откликаться на этот призыв.