Черт возьми! Пистолет-то я подняла, но при этом мне пришлось выпустить руку Галины, в которой она, кстати, держала сковородник.
Тяжелая чугунная посудина с маху опустилась прямо мне на макушку. Сквозь чернильно-черную пелену, враз застившую мне глаза, я успела заметить, как Мутный скользнул в дверной проем. Слабеющим уже пальцем я нажала на спусковой крючок. Попасть в Мутного я и не думала — не до того было. Если бы я не выстрелила, он бы, пожалуй, не стал так скоро уходить. Остался бы, да и прикончил контуженную меня. И Галину заодно.
А так вот… отпугнула…
Ноги мои подкосились. Я опустилась на пол, думая только о том, как бы не потерять сознание — второго удара этим чертовым сковородником я бы не перенесла.
* * *
Сунув пистолет за пояс брюк, под кофту, я, шатаясь, поднялась с пола и вышла из пустой квартиры на лестничную клетку. Там меня вырвало.
Нормально. В каких переделках была — и ничего, а тут… верное сотрясение мозга, между прочим.
Сознания я не теряла. Просто у меня помутнение вышло небольшое — ну, отключилась на несколько секунд. Бывает и такое при сильных ударах.
Галины рядом со мной не было. Она, очевидно, испугавшись выстрела, сбежала. Ну и черт с ней. Вот баба-то ненормальная.
И Мутного тоже — ищи-свищи теперь.
В глазах у меня снова помутилось. Тут я почувствовала, что на меня смотрит «глазок» соседней двери. Этого мне не хватало — чтобы еще милицию сюда вызвали, я ведь стреляла.
Все. Пару часочков отдыха я заслужила. Пойду зализывать раны. К тетушке, конечно. Отдохну немного, тогда…
Посмотрим, что тогда. Черт, нелепо все как повернулось!..
— А к тебе приходили тут, — сообщила мне тетя Мила, выжимая под краном полотенце, чтобы наложить мне компресс.
— Кто?
— Люди от этого… Толстикова, мэра нашего. — Тетушка подошла ко мне с мокрым полотенцем в руках. — Пойдем, на диван хоть ляжешь, полежишь немного с компрессом. Чего на кухне-то сидеть…
Я повиновалась. Мы с тетушкой проследовали в комнату, и я позволила уложить себя на диван. Ничего, часок еще можно отдохнуть.
— Чего они хотели-то? — поинтересовалась я, с наслаждением ощущая ледяной компресс у себя на лбу.
— А? — Тетя включила телевизор, опустилась в кресло и углубилась в какую-то утреннюю развлекательную передачу.
— Чего эти люди хотели? — повторила я.
— Да говорили, чтобы вы зашли к самому… К Толстикову. С этим… Как бишь его зовут? С Василием.
Этого мне только не хватало. Каким же образом я теперь Дмитрию Федоровичу его братца-то предъявлю?
Н-да, дела…
— Отфумели летние довди-и! — завыл вдруг телевизор голосом какого-то эстрадного певца. Тетушка поморщилась и переключила на другой канал.