Я достала пистолет.
— Доктор, я вас очень прошу, займитесь моим мужем. — Щелкнул предохранитель.
— Хорошо, — сник врач, — я помогу.
Он прошел в комнату, соседствующую с гостиной. В приоткрытую дверь я заметила медицинское оборудование и рванулась следом. Удача! Настоящая операционная, куча аппаратуры, а посреди на столе один из убийц, которому я всадила пулю в живот. Мой расчет оказался верным.
— Сюда нельзя, уходите! — запротестовал врач, стараясь вытеснить меня из кабинета.
Под руку мне попалась пустая утка. Громкий шлепок — и доктор рухнул к моим ногам с красным пятном в пол-лица, а я, отшвырнув более ненужный предмет гигиены, подошла к операционному столу. Бандит находился в полубессознательном состоянии, что-то шептал сам себе с закрытыми глазами, вскрикивал. «Последствия наркоза», — решила я, вглядываясь в лицо врага — широкое, скуластое, со смуглой кожей, сквозь которую на подбородке пробивались жесткие черные волосы. Пощечина заставила бандита открыть глаза. По реакции я поняла, что являлась для него продолжением постнаркозного бреда. Бандит только щурился и молчал. Руки и ноги его были зафиксированы особыми ремнями, так что он не мог пошевелиться.
— Эй, ты меня слышишь, урод? — спросила я, дружелюбно улыбаясь. Ствол пистолета уткнулся бандиту в нос, и холод вороненой стали быстро привел его в чувство. Он замычал что-то нечленораздельное.
— Говори яснее, козел, — посоветовала я. — Узнаешь меня? Как вы приложили меня, а я вот жива. Чего молчишь?
— Я плохо говору по руси, — жалобно проблеял бандит.
— Ах вот оно что, — восхитилась я, — тогда вопросов нет. Раз не говоришь по-нашему, то не буду тебя мучить, а сразу пристрелю.
Подтверждая свои слова, я щелчком завела патрон в ствол и с могильным спокойствием навела пистолет на лицо бандита. Тот порывисто вздохнул, но не проронил ни слова. В следующую секунду, по идее, должен был грянуть выстрел, однако я стрелять, естественно, не собиралась, а испытывала нервы противника.
Затягивать паузу дольше пары секунд я не стала, так как это можно было расценить как слабость.
Я опустила пистолет и весело сказала:
— Что-то со мной сталось? Подобрела до невозможности. Вы меня прессовали полчаса, а я тебе готовлю легкое избавление. Нет, ты у меня помучаешься, да так, что иным святым мученикам не снилось.
С пола застонал доктор.
— Эй ты, Гиппократ, давай ко мне, — рявкнула я на него и подождала, пока тот поднимется и доковыляет до стола. — Кастрируй этого козла для начала, — приказала я. — Посмотрим, изменится ли у него голос. Может, споет нам что.