— Он на кухне, мух бьет, — ответила Юлия быстро. Мне вспомнились слова Агеевой, что он и мухи не обидит, и я не смогла сдержать улыбку.
Когда она ушла, Агеева беспомощно посмотрела на меня.
— Видите, что мне приходится терпеть от нее, а уволить нельзя, потому что на ее место придет какая-нибудь неумеха или, того хуже, наркоманка, которая будет все из дома тащить.
— Да, могу только посочувствовать вашим проблемам, — с притворным сочувствием сказала я, — мне-то прислугу выслушивать не приходится — за неимением таковой. Счастливый я все-таки человек!
— Вы надо мной издеваетесь, что ли? — настороженно спросила Агеева.
— Самую малость, — честно призналась я, — из зависти.
— А-а, — озадаченно протянула Агеева, не зная, что добавить.
— Теперь подведем итог, — предложила я, — самая меньшая из ваших проблем — это прислуга. Оформляя документы на усыновление, вы подставляете себя под удар, даже не находясь рядом с Александром. Бесплатный вам совет — наймите еще одного телохранителя для себя. Кроме того, бегло осмотрев дом, я убедилась, что он не отвечает элементарным мерам безопасности. Камера над воротами — хорошо. Но вы открыли мне, не потребовав предъявить никаких документов, а вдруг я бы оказалась киллером?
— Но мы же договорились о встрече. Я вас ждала… — попыталась возразить Агеева.
— Что, если ваши переговоры подслушиваются? — спросила я, прищурившись, изучая ее ошарашенное лицо. — Услышав ваш разговор со мной, эти люди подсылают к вам женщину-киллершу. Как вам такая перспектива?
— Я даже не могла предположить такое, — выдохнула Агеева, ужаснувшись.
— Впредь будьте осторожнее, — посоветовала я назидательным тоном. — Еще неплохо бы установить на входные двери засовы, а на окна первого этажа — решетки, чтобы они открывались изнутри. Кроме этого, ваш дом на сигнализации, но не помешали бы как дополнение сирена и специальное освещение во дворе, чтобы оно включалось и освещало двор при проникновении злоумышленников. Один яркий свет может отпугнуть убийц лучше любой сигнализации.
— Все это, наверно, дорого стоит, — с унынием проговорила Агеева.
— Не так, как вы себе воображаете, — сказала я в ответ, — несколько прожекторов, датчики движения и пульт. Засовы — вообще элементарщина, тысячи три, не более.
— Если это возможно, то я обязательно выполню ваши советы, — проговорила Агеева с серьезным видом.
Я записала ей телефоны фирм, где ей смогут помочь в этом. Она поблагодарила, убирая бумажку, вырванную из блокнота. Для ознакомления со своей семьей Агеева показала мне большущий альбом с фотографиями. Листая его, я отметила практически полное отсутствие фотографий Глеба, только детские да подростковые до двенадцати лет. После двенадцати Глеба, по словам Агеевой, как подменили. Он практически не появлялся дома, пропадая то в подпольных — в советские времена — секциях карате, то в сомнительных компаниях. Родителей постоянно таскали в милицию. Кражи, разбои, и, как результат, его посадили в колонию, как только подошел необходимый возраст. Разглядывая фотографии отца и деда Агеевой, я заметила, что все мужчины в их роду были рослые, широкоплечие. Мы выпили еще по чашке чая. Затем Агеева дала мне ключи от квартиры погибшей Ирины, сказав: