— Я только хотел защитить Аллу и не наговорить лишнего, — стал он оправдываться.
— Иван — ребенок Глеба? — с нажимом спросила я, врезав по столу ладонью. — Быстро говорите правду!
— Иван — мой сын, — проговорил Фирсов расстроенно. — У Глеба по этой части были какие-то проблемы.
— И вы как настоящий друг решили помочь? — спросила я с сарказмом.
— Он обвинял Аллу, вел себя с ней, как свинья. Что, я должен был молчать? — с обидой ответил он.
— Глеб об этом не знал? — я внимательно посмотрела на Фирсова.
— Конечно, нет! — на его лице появилось смешанное выражение удивления и раздражения. — Да если бы он узнал, он бы мне голову оторвал. Нет. Как Иван родился, Глеб страшно возгордился собой, дескать, научил-таки бабу рожать.
— Вас избили уже после смерти Глеба? — резко поменяла я тему.
— Да, через три года, — озадаченно ответил Фирсов, — схватили прямо в центре города, запихнули в машину, вывезли за город и стали избивать битами. Очнулся я в трико и рубашке, а на дворе — конец сентября. Вокруг — поле, грязь. Пришлось ползти несколько километров до дороги. Выжил я только потому, что читал в школе книжку про Маресьева. Подумал, если он дополз до своих, и я смогу. Дополз до дороги, а дальше потерял сознание. Очнулся уже в больнице, без обеих ног. Врачи сказали, что началась гангрена.
— Как вы считаете, ваши отношения с Аллой и избиение связаны? — поинтересовалась я, рисуя на листке бумаги каракули. Пусть думает, что я записываю.
— Конечно, это отморозки Глеба сделали, — зло сказал Фирсов. — Им донесли, что мы встречаемся, вот они меня и обработали, в память, так сказать, о своем главаре, защищали честь покойного.
— Вы в милицию заявляли? — спросила я для порядка.
— Да, написал кучу заявлений куда только можно, но все без толку, — с горечью сказал Фирсов. — Если бы бог им не отомстил за меня, так бы они ходили и глумились.
— В каком смысле — бог отомстил? — не поняла я.
— Их потом расстреляли всех, в кафе. Участковый заходил, рассказывал, — пояснил Фирсов.
— А вы не знаете, может, у Глеба остались какие-нибудь старые враги, которые сейчас, через много лет, захотели бы достать его семью? — спросила я без особой надежды.
— Нет, не знаю, — пожал он плечами. — Кабы знал, может быть, смог бы уберечь Ивана. По-моему, всех врагов Глеба давно истребили. Сразу после смерти Глеба Аллу терроризировали какие-то типы, искали воровской общак, несколько раз переворачивали ее квартиру вверх дном, но потом отстали.
Мои часы показывали пять.
— Ладно, на сегодня хватит, — произнесла я, поднявшись и собирая со стола бумаги. — Если вы понадобитесь, то я вызову вас повесткой или заеду сама, так как вы ограничены в передвижениях. До свидания. — Фирсов проводил меня до двери, и мы расстались.