Я подошла к козлобородому и взяла из его бесчувственных рук холодное оружие. Оказалась и впрямь зоновская заточка. Отбросила ее в угол от греха подальше. И только после этого подошла к Решетникову.
— Все в порядке, Александр Михайлович?
— Да, — невнятно промямлил он.
— А что за ковбои пришли к нам в гости? — кивнула головой на поверженных противников.
— Это шубинские ребята, — выдохнул он.
— Понятно. А чего хотели?
— Понятия не имею, — попытался отпереться Решетников.
— Пооткровеннее, пожалуйста, Александр Михайлович, — с легким напором попросила я.
— Ну хорошо, — он поправил ворот рубашки. — В шестом боксе у меня лежит один их дружок.
— Пулевое ранение? — подсказала я.
— Да. Пулевое ранение. Положение у него серьезное, балансирует между жизнью и смертью. Но я сделал все, что мог. А они не верят. Говорят, мол, плохо прооперировал.
— Короче, если что, хотят повесить его смерть на вас? Так что ли?
— Ну вроде того. Сказали, если он погибнет, кишки мне выпустят. А сами требуют выписывать поскорее.
— Все ясно. — Я приблизилась к кролику и ткнула его ногой в бедро. — Слушай меня внимательно. Передашь Шубину, что его человек пролежит столько, сколько положено. А если скончается, бедняга, пусть ваш босс не возникает, а не то я лично сообщу куда следует. Все запомнил?
Он замотал головой в знак согласия.
— А теперь вставайте, — продолжила я. — И выметайтесь.
Быки Шубина не заставили долго ждать. Превозмогая боль, кролик поднялся на ноги. Его примеру последовал и толстый коротышка, лишившийся зубов. Они дружно подхватили третьего незваного визитера и, как могли быстро, ретировались.
— Вы с ума сошли, Женя, — сказал Решетников. — Шубин мне этого не простит.
— А вы ничего не сделали, — успокоила я его.
Возразить Александру Михайловичу было нечего, и потому тема была автоматически закрыта.
Весь оставшийся день прошел, слава богу, без каких-либо происшествий, и часов в пять мы с Александром Михайловичем покинули клинику.
Около особняка я, как договаривались, сперва проверила все подступы, а потом позволила Александру Михайловичу покинуть салон автомобиля. Мы вошли в дом.
Оказавшись в гостиной, я осмелилась задать Решетникову бестактный вопрос.
— Скажите, Александр Михайлович, а как обедает ваша жена, когда вас нет дома?
— Я оставляю ей еду, — сообщил он.
Я расположилась в кресле, а Решетников поднялся наверх проведать супругу. Да, все-таки дома он становился совсем другим. Как знать, может, коллеги полюбили бы его, узнав об этих качествах.
Вернулся он минут через десять и сел на диван.
— Вы поедете на спектакль к Константину? — спросил меня доктор.