— Шутишь? — изумился он.
— Ни капельки.
— Стало быть, убийцу надо искать там, — вынес он решение.
— Необязательно, — усомнилась я.
— А я уверен. У тебя есть какие-нибудь задумки?
— Есть, — ответила я.
— Поделишься?
— Я буду ловить тех двоих на живца.
— Как?
При этом вопросе я помрачнела. Как? Действительно, я ведь еще не говорила на эту тему с Решетниковым, а уже строю далекоидущие замыслы. Он может и не согласиться. Движимый страхом или еще чем-то. Тогда как я буду ловить обладателей салатного «жигуленка»? На себя? Я им не нужна. Меня они хотели прикончить постольку-поскольку.
— Что с тобой? — Жемчужный взял меня за руку.
— Знаешь, Костя, если бы Чиф с дружком охотились за мной, я заманила бы их в ловушку без проблем. А тут вся загвоздка в Решетникове.
— Какая загвоздка?
— Он может отказаться исполнять роль приманки. И будет прав. Дело опасное. Но тогда все полетит в тартарары.
— Как ты сказала? — насторожился Костя.
— Что я сказала?
— Подожди, подожди, — он отпустил мою руку, вскочил с дивана и заходил по гостиной из угла в угол.
— Тебе нездоровится? — участливо спросила я.
— Это гениальная мысль! — воскликнул он и хлопнул себя по лбу. Глаза его светились азартом и счастьем.
— Какая идея? — я тоже встала.
— Наживкой буду я, — гордо изрек Костя.
— Ты? — удивилась я. — А ты-то им зачем?
— Не поняла?
— Нет, — честно призналась я.
— Держи, — как и при нашей первой встрече он сделал едва заметный жест, и в его руке появился прямоугольный листочек.
— Что это?
— Возьми и прочитай.
Я взяла в руки картонный прямоугольник. Это была своеобразная визитка. На ней было написано Костиным почерком: «Константин Эдуардович Жемчужный. Самый разноплановый актер в мире». В нем была неистребимая склонность к мальчишеским выходкам.
— И что? — продолжала допытываться я, хотя уже догадывалась, к чему он клонит.
— Ты ведь сама сказала, что Сашка может не согласиться исполнить роль приманки. Правильно. Ему это и не надо. Он — хирург, а актер — я. Исполнять роли моя прерогатива.
В этой идее, бесспорно, что-то было. Я заинтересовалась не на шутку.
— Ты хочешь изображать Решетникова?
— Ну конечно, — обрадовался он. — Убийцы примут меня за него, будут пытаться ухлопать, и тут-то мы их и накроем.
— А сможешь? — засомневалась я.
— Ты что, читать не умеешь? — Жемчужный светился, как пятиалтынная монета. — Там написано: разноплановый актер. А сыграть человека, привычки и жесты которого мне досконально известны, проще пареной репы.
— Я не об этом.
— А о чем?
— Дело это рискованное, Костя. Я могу пойти на это. Мне не привыкать. В том и заключается моя работа. Ты сам только что говорил. Решетников — хирург, ты — актер, а я — телохранитель. Каждому свое.