— Что за ерунда, с какой стати он обвинил меня?! — возмущению моему не было предела.
— Своими действиями вы подтолкнули вора к совершению более тяжкого преступления, — пояснил диакон учительским тоном. — Мы старались, чтоб он сам признался и покаялся, а вы его стали искать, испугали, смутили и в результате — смерть человека.
— Да, очень удобно свалить всю вину на меня. — Поджав губы, я достала сигарету и закурила. — Вот дела! Стараешься бескорыстно помочь и получаешь.
— Я, например, не считаю, что вы виноваты, — попытался успокоить меня Дмитрий. — Вы просто живете по-иному, чем мы. У вас иная система ценностей, сформировавшаяся под воздействием современного мира, полного греховности и искушений.
— Вон оно как, оказывается, — кивнула я, выпуская облачко дыма. — А вы, значит, уже узрели свет?
— Извините, не могу заявлять, что я совершенство, но стремлюсь к этому, — смутился Дмитрий.
— Почему тогда вы сбежали с посвящения в духовный сан? — язвительно спросила я.
— Я понял, что еще не готов к этому, — еще больше смутившись, ответил диакон. — В настоящий момент, когда я на первой ступени духовной иерархии, у меня больше права на ошибку. Священнику уже ошибаться нельзя. Я нахожусь как бы в поиске самого себя. И в церковь пошел потому, что люблю познавать новое.
— На заводе вы все быстро познали, — с иронией заметила я. — Пять лет учились в университете лишь для того, чтоб проработать по специальности несколько месяцев. Немного странно.
— Вы что, под меня копаете, что ли? — отбросив условности, напрямую спросил диакон.
Я специально не ответила. Загадочно улыбнувшись, посмотрела на небо и изрекла:
— Однако разгулялось. Наверняка вечер будет отличным.
— Не хотите отвечать. — Дмитрий сделал попытку вернуться к прежней теме, однако я была непреклонна.
С «ковра» у настоятеля пришел грустный отец Василий.
— Что, приказано выдворить меня за ограду храма? — весело спросила я у священника.
— Примерно так, — подтвердил он, — но я отказался это сделать. Мы вместе должны закончить начатое.
— Отец Василий, хотите удивлю вас, — предложил Дмитрий. — Евгения считает меня главным подозреваемым.
— Я этого не говорила, — возразила я.
— Но и не опровергали, — едко заметил диакон.
— Давайте прекратим это, — миролюбиво предложил священник.
После ухода Дмитрия отец Василий спросил, как обстоят дела с моей вылазкой к отцу Глебу.
— Неплохо, вероятно, его уже арестовали, так что он не доставит вам больше хлопот, — ответила я. — Только не думайте, что можно расслабиться. Наоборот, следует проявлять повышенную осторожность. Многое еще неясно. Если убийца здесь, то, высказав подозрения, я перевела его ответные действия на себя. Первой устранить он постарается меня. Ваши молитвы и призывы к покаянию вряд ли можно счесть опасными для преступника. Кроме того, преступник побоится устраивать в стенах храма еще один несчастный случай. Слишком уж это будет подозрительно. Он будет ждать, когда вы покинете территорию церкви. Поэтому тут сейчас самое безопасное для вас место. Сейчас я собираюсь проехаться по антикварам. Вы оставайтесь здесь и со двора ни ногой. Все понятно?