— Никуда не годится, что тут увидишь! Почему вы не принесли саму икону? — спросил он с обидой. — Думаете, по этой картинке я что-нибудь рассмотрю? Как я что-то скажу, даже примерно?
— Икона слишком большая и ценная, чтоб прогуливаться с ней по улице, — пояснила я. — Кострюк сказал, что это самая ценная икона в истории иконописи. Двенадцатый век, мастер — святой Алимпий Печорский, легендарная Владимирская Богоматерь. Кострюк сам хотел ее прибрать к рукам, аж трясся, но не успел — посадили. Сейчас икона проходит экспертизу в Москве.
— Не может быть! — С вытаращенными глазами Салов выхватил у меня сотовый и стал жадно вглядываться в изображение на экране. — Не может быть. Это же просто легенда. Я не верю! Икона, которую за Алимпия написал ангел, а потом она таинственным образом исчезла. Черт, а ведь похожа — письмо, краски. И она что же, принадлежит вам?
— Да, — сказала я будничным тоном, — так вышло. Вот думаю вывезти ее за границу и продать с вашей помощью. Сможете организовать? Вам десять процентов от стоимости.
— Э-э! Погодите, не гоните лошадей! — возопил Салов, промокая платочком вспотевшее лицо. — За десять процентов я не согласен. Во-первых, покажите мне икону и заключение экспертов.
— Чайник, — напомнила я антиквару.
Очнувшись, Салов услышал надрывный свист чайника, выключил газ и залил кипятком какую-то подозрительную травяную смесь в заварнике. Убивать он меня не будет, пока не получит икону, так что его травяного чая можно не бояться. Поставил на стол два бокала, а пока чай заваривался, приступил к подробному допросу.
Я рассказывала, что узнала от Кострюка, назвала точные размеры доски, восстановив их в памяти, — сто три на семьдесят семь сантиметров. Салов все, что я говорила, конспектировал для дальнейшей проверки. Заварился чай. Он разлил его по бокалам, отвернулся, чтобы поставить чайник обратно на плиту, а я, воспользовавшись моментом, подбросила в бокал антиквара пентотал натрия. Данное вещество широко использовалось для вытаскивания из людей правдивой информации. Употребивший правдодел в доверительной беседе выбалтывал все сокровенные секреты ведущему допрос и даже не замечал, что делает.
Вернувшись за стол, взволнованный антиквар одним махом осушил свою кружку и крякнул, ставя на стол:
— Хорошо! Налью себе еще. А вы варенья хотите?
— Нет, спасибо, я сладкое не очень, — пробормотала я.
Мой отказ не смутил Салова. Он достал из шкафчика банку с яблочным вареньем, зачерпнул ложку и бесцеремонно сунул мне под нос.
— Попробуйте, оно такое вкусное, меня соседка угостила.