Обладатель ленивого голоса явно играл здесь первую скрипку. Повинуясь его небрежно роняемым словам, Утюг остановился и тяжко запыхтел. Я наконец обрела способность более-менее четко различать сквозь опущенные ресницы предметы и обстановку вокруг меня.
Насколько позволял мне видеть открывшийся обзор, я находилась в довольно большой и неплохо обставленной комнате. Почти напротив меня располагался большой шкаф-купе с зеркальной поверхностью, что создавало иллюзию дополнительного пространства и позволяло мне видеть стену позади меня. Но, кроме замысловатого рисунка обоев и нескольких небольших пейзажей, затиснутых в аккуратные лаковые рамки, увидеть что-либо еще у меня не получилось. Справа от меня находилось мягкое кресло с деревянными подлокотниками, украшенными затейливой резьбой.
На кресле, полуразвалившись, восседал длинный конопатый тип лет тридцати, с усами и с выражением бесконечной усталости на лице. Он курил маленькую дорогую сигару, золотой ободок которой периодически поблескивал в лучах света из окна, словно драгоценный самородок. От сигары распространялся терпкий дым. За неимением пепельницы пепел стряхивался прямо на ковровое покрытие.
Утюг вместе с его жертвой находились чуть дальше конопатого, поэтому увидеть их, не повернув головы и тем самым не выдав себя, я не могла.
— Черт!! — вновь завизжал, словно нервная капризная женщина, Утюг. — Бен! Что делать?! Он, кажется, отъехал!
— Совсем? — по-прежнему равнодушно, выпустив густую струю ароматного сигарного дыма и не поведя даже и бровью, спросил конопатый, названный Беном.
— Не-е знаю, — не очень уверенно протянул Утюг.
Судя по всему, кроме неуравновешенной психики, Утюг страдал еще и некоторым недостатком умственных способностей.
— Пощупай ему пульс, — устраиваясь поудобнее в кресле, сказал Бен. — Ну, что? Есть? — поинтересовался он через полминуты.
— Есть.
— Да-а, народец нынче хлипкий пошел, — начал философствовать конопатый Бен, — дашь ему пару раз по морде, а он уже и сказать ничего не может. Оставь его. Пускай очухается. А вроде такой крепкий с виду — другой на его месте давно бы уже раскололся. Да только все туда же — вырубился.
— Бен, — подал голос Утюг. — По-моему, такого мордобоем не возьмешь. Пока терпеть может — будет молчать. А когда не сможет — сразу в аут. Для него другое что-нибудь надо придумать — чтоб и мало не показалось, и чтоб сознание не потерял. Слушай! Может, ему паяльник в задницу вставить? Пока нагреется, может, и поумнеет?
Довольный собственной мыслью, которая явно рисовалась ему верхом остроумия, Утюг радостно заржал.