Я немного повернула голову в сторону сидящего рядом Крокуса. Несложно было догадаться, какие страсти кипели сейчас у него в душе и как сильно парню хотелось высказаться в собственную защиту. Уж он бы нашел, что возразить московскому авторитету. Не на словах, так действиями. Я в этом не сомневалась. Но Бекешин сдерживал себя. Он, как и я, целиком и полностью полагался на дипломатичность Графа.
Олег же сухо откашлялся в кулак, сделал глоток минеральной воды из стоящего перед ним стакана и вернул на уста дежурную улыбку добродушного простачка. Возможно, из присутствующих в ресторанном зале только мы с Крокусом и Шейх знали, насколько обманчиво его добродушие. Устинов мог быть очень жестоким и непримиримым противником, если кому-то вздумается перекрыть ему живительный кислород.
— Фартовый, — тихо, без всякого нажима вымолвил новоиспеченный депутат, — я же не прошу сход отменить вынесенный Крокусу приговор. К тому же я не имею на это ни малейших прав. Я просто хочу разобраться в ситуации и предоставить моему брату тайм-аут, приостановить охоту всего на пару дней.
— Что тебе это даст, Граф? — обратился к Олегу Шейх.
— Я хочу сам найти Крокуса и с его помощью пролить свет на таинственную ситуацию с ним и с Дроздом. Так сказать, полностью прояснить все, что касается той истории. Если моему брату суждено умереть по воле воровского сообщества, — Олег выдержал театральную паузу, — то я хотел бы знать, во имя чего.
— По-моему, это справедливо, — высказался один из авторитетов. — Граф всегда жил по понятиям, и мы не имеем морального права отказать ему в столь невинном капризе, к тому же связанном с полным выяснением туманных обстоятельств. Но ты уверен, Граф, что двух дней тебе будет достаточно?
— Уверен, — кивнул Устинов. — Я не имею права просить больше, а потому мне просто придется уложиться в сорок восемь часов. Для вас же, свояки, это время ничего не решит.
Шейх перевел вопросительный взгляд на Фартового, но тот не спешил высказываться. Молчали и все остальные. Повисшая над столом тишина действовала угнетающе. В ней было что-то пугающее и завораживающее одновременно. Как затишье перед бурей. Я понимала, что от произнесенного после этой паузы слова зависело очень многое. Особенно для сидящего справа от меня Андрея Бекешина. Я осторожно коснулась его руки и почувствовала, что ладони парня вспотели от нервного напряжения.
— Ладно, — Фартовый откинулся на спинку стула. — Ты прав, брат, — он открыто улыбнулся Олегу. — Сорок восемь часов ничего не изменят. Но позже тебе придется смириться с неизбежным, Граф.