Я оборвала на полуслове очередной вопрос и, резко встав, потянулась рукой к выключателю. Неописуемый ужас вдруг вспыхнул на лице Аладьина, и он, замахав руками, вдруг стал знаками показывать мне, чтобы я ни в коем случае не делала этого.
— Н-не… — протянул он. — Не надо!!
Я включила.
Свет загорелся — обычный электрический свет, довольно мягкий, в меру тусклый (опять в сети пониженное напряжение дают, энергетики хреновы!). Но что стряслось с жильцом? Он закрыл обеими руками лицо и, упав на колени, с глухим сдавленным стоном полез под кровать. Я схватила его за ногу и принялась вытягивать оттуда. Злой кураж охватил меня, он влился в мою кровь, как при бешеной погоне или азарте, охватывающем человека в казино, когда он крупно выигрывает! Аладьин мычал и слабо отбивался, но я все-таки не позволила ему забраться под кровать. Он вдруг молча перевернулся и сел на пол. Лицо его, казавшееся спокойным и даже безжизненным, было страшно бледным. Глаза почти закрыты. Из-под прижмуренного века виднелась мутная полоска глазного яблока. Волосы, грязные и сальные, растрепались. Но я-то знала, что под этими грязными и сальными волосами, в этом черт знает какими бесами одержимом черепе, живет загадка многих убийств. Живет тайна, которая многим стоила жизни и в том числе может стоить жизни мне самой!
— Ну, — процедила я сквозь зубы, — скажешь? Говорю тебе: Бармин и Мельников, Маркарян и еще два парня, которые хотели на тебя напасть.
Он заговорил:
— Тех… они напали на меня. Я упал. Я шел… в подъезд, потому что испугался фонаря. В подъезде я сидел у стены, а они вышли, а потом… потом стало больно, и меня привели сюда.
— Кто? — заорала я. — Кто тебя привел? Кто снимает тебе эту квартиру? Кто ты такой? Отчего по твоему слову умирают люди, которым бы еще жить да жить?
Я вела себя абсолютно неверно. Нужно было успокоиться, задавать вопросы строго по одному, потому что он был полностью открыт мне. Не нужно было вываливать на него все то, что скопилось у меня внутри. Но мое агрессивное, взвинченное состояние требовало выхода. Примерно то же самое было, когда еще в «Сигме» нас проинъектировали сильным стимулятором на базе амфетаминов. Помню, как мой старый друг и напарник Костя Курилов исследовал все уголки казармы, где мы временно дислоцировались, а потом, не зная, куда себя девать, стал отжиматься на кулаках, а сверху, на спине Кости, лицом в потолок, сосредоточенно лежала я и выполняла какое-то китайское хитрое упражнение — синхронно с тем, как Курилов отжимался, поднимая и свой, и мой вес.