Рыжеволосая модель ответила:
— Да куда угодно.
— У Борисыча всегда интересные идеи. По крайней мере, устройство этого чуда архитектуры может оказаться куда более непредсказуемым, чем анатомическое строение Лены и Светы, — заявил Вова Крамер. Леной и Светой звали девушек, акт публичного домогательства к которым с редкостной целеустремленностью демонстрировал бывший студент ВГИКа.
«Куда же собирается завести нас почтенная „Тень отца Гамлета“?.. — подумала я. — Посмотрим».
Маркарян-старший открыл тяжелую металлическую дверь, ключи от которой ему заботливо вручил один из охранников виллы. За дверью оказалась металлическая же винтовая лестница. В обработанном кондиционерами чистом теплом воздухе помещения бассейна разлилась сырая прохлада, характерная только для подвальных помещений.
— Идемте за мной, — проговорил Маркарян. — Только накиньте халаты… тут холодновато.
Проем осветился мягким молочно-белым светом люминесцентных ламп, и процессия медленно начала спуск. Лестница оказалась довольно крутой. Последнее обстоятельство вызвало определенные проблемы у господина Пугачева, потому что если — по причине алкогольного пресыщения — лежал он на шезлонге с явным удовольствием, то процесс прямохождения давался ему с изрядными сбоями и пробуксовками.
Впрочем, на его счастье, кончилась лестница довольно быстро, всего лишь через несколько оборотов вокруг собственной оси. Хотя, как подсчитала я, шедшая последней, это соответствовало примерно тридцати метрам ниже уровня поверхности бассейна.
Маркарян проскользнул в полуоткрытую дверь, за ним последовали заинтригованные гости, и…
Мы оказались в огромном зале, размерами значительно превосходящем тот, в котором началось наше застолье. Вдоль его стен тянулись ряды плотно запертых мрачных дверей — с интервалами примерно в десять метров одна от другой. Впрочем, эти двери казались просто какими-то крысиными дырами по сравнению с колоссальными размерами этого зала, вероятно, не менее грандиозного, чем иные пещеры естественного происхождения.
Его длина составляла около ста пятидесяти — двухсот метров. Ширина — не менее семидесяти. Пустые серые стены вздымались вверх на высоту девяти — или даже десятиэтажного дома.
Раздались возгласы удивления. Проклюнулся Володя Крамер, сказавший голосом Сталина: «Ви пастроылы нэплохой бункер, таварищ Жюков!»
Толстый Сергей Глебович присвистнул, даже не пытаясь скрыть восхищение.
— Это что за бункер? — наконец спросил он.
— А это я специально прикупил и подарил сыну, — сказал Маркарян-старший. — Меня в свое время гноили в чем-то похожем…