Дверь открылась. Голова с двумя печальными крыльями волос вынырнула наружу. Человечек был оживлен, его длинный подбородок шевелился, как будто он что-то жевал. Я превозмогла волнение и выговорила:
— Мне нужно к вам пройти. Я хотела бы поговорить с вами.
Он смотрел на меня и улыбался.
— Вы — моя тетя из Воронежа? — осведомился он.
Он выглядел точно так, как в последнюю нашу встречу. На нем была та же самая одежда: коротковатые, пузырящиеся на коленях старые брюки и грязная серая рубашка с засученными рукавами. Говорил все тем же дребезжащим жиденьким голосом. Но я вдруг почувствовала, что в нем что-то неуловимо изменилось.
Нечто такое, что не определяется словами.
Он улыбался, показывая зубы. Я только сейчас обратила внимание на то, какие у него зубы. Черт побери, очень хорошие зубы, явно искусственного происхождения, потому что были они слишком белыми. Ну и ну, подумала я, этот тип — за свой ли, за чужой ли счет — имеет просто голливудскую улыбку. Как я раньше этого не заметила?
…Неужели киллер — все-таки он? Дурацкий киллер, не заботящийся о конспирации?
Впрочем, легко проверить, в самом ли деле он слабоумный или только притворяется. Конечно, я не институт Сербского в одной отдельно взятой человеческой особи, но тем не менее…
Я вошла в квартиру. Тут все так же пахло затхлостью и все так же был выключен свет.
Свет!
А что, если попробовать включить в этой квартире электрический свет… какой-то другой, помимо того, что теплится в этой дурацкой керосиновой лампе, которую он продолжает держать в руках. Я внимательно взглянула на его руку и вдруг увидела, что на ней не хватает двух пальцев. Отлично… никто не удосужился заметить это до меня. Или никто не придавал этому значения. А теперь очевидно, что для разрешения дела нужно придавать значение не таким масштабным фактам, как чудовищный взрыв в доме Гамлета Маркаряна, а мелочам… Впрочем, обо всем по порядку.
— Да, я ваша тетушка из Воронежа, — осторожно произнесла я, — как поживаете, уважаемый племянник? У вас нездоровый вид. Выпейте вот таблетку.
Я решила действовать напролом.
Он моргал глазами и смотрел на меня, прижимая к груди лампу. Потом сказал:
— Да, у меня болит плечо. А откуда вы знаете? Посмотрите вот здесь. У меня болит плечо. Правое плечо. Наверно, сегодня сырая погода. Давайте я выпью таблетку.
Он безропотно выпил то, что я собиралась чуть ли не силком запихивать в его глотку. Первый раз видела, чтобы человек пил этот препарат по СВОЕЙ воле! Это было средство определенно психотропного действия, которое ломало пороги волевой сопротивляемости и в конечном итоге делало человека, принявшего его, откровенным, как младенец.