— Эдуард Петрович, вы же профессионал. — Я решила сыграть на его самолюбии. — Неужели вы не понимаете, что мы не можем прийти к Козлову и с порога заявить, что подозреваем его в преследованиях и угрозах? Нам нужен предлог. Ваше желание написать статью будет нашим входным билетом на встречу с Козловым.
— Но писать опровержение я все равно не стану.
— Ну и не надо.
Едва мы сели в машину, мобильный телефон Крапивина зазвонил. Эдуард Петрович взглянул на дисплей телефона и, увидев там имя жены, изменился в лице и даже повеселел.
— Это Марусенька, — доложил он мне. — Сидите тихо и молчите, чтобы она не услышала ваш голос.
Я только фыркнула, услышав такое резкое требование, завела машину и поехала по указанному Крапивиным адресу.
— Да, милая моя, у меня все хорошо, — лепетал Эдуард Петрович. — Нет, я не дома… и не в офисе. Я в машине… Да, еду брать интервью.
Марусенька периодически очень громко выказывала свое недовольство по поводу «странной работы» дорогого супруга, даже до меня доносились некоторые раздраженные фразы.
— Ты когда домой собираешься? Ты что там, совсем загулял?
— Как я могу, Марусенька, я работаю, ты же знаешь, — оправдывался Крапивин.
— В конце недели мы с мамой ждем тебя здесь. Ты обещал.
— Буду, непременно буду. Я так соскучился, — почти скулил Эдуард Петрович.
Похоже, Марусенька сменила гнев на милость и перестала громко выкрикивать свои подозрения. Я ее голоса уже не слышала, зато видела, как сияет от удовольствия Эдуард Петрович, слушая «ласковый» голос жены.
— Я тебя тоже, солнышко… и я тебя… я тоже… Целую. — Наконец-то этот приторно-ласкательный диалог был окончен, и я включила радио.
— Марусенька за меня волнуется. Ее беспокоит, что я ни дома, ни в офисе не появляюсь, — докладывал мне журналист. — Надо что-то придумать, чтобы не волновать Марусеньку.
— Придумывайте. — Я не собиралась улаживать его семейные дела.
Тем временем мы приехали по интересующему нас адресу. Бизнесмен Козлов не стал тратиться на шикарный офис, снял симпатичное помещение в центре города, входную дверь оборудовал замком с кодом и камерой видеонаблюдения. Скромная табличка с названием фирмы не бросалась в глаза, чтобы прочитать написанное на табличке, человеку необходимо было подойти вплотную к двери, и он немедленно попадал в объектив камеры.
— Теперь я буду выполнять роль фотографа. — Я повесила на шею массивный фотоаппарат, в котором еще хранилась пленка с фотосессии Малявиной.
— Как мне вас называть? — спросил журналист.
— Называйте как есть, Евгения Максимовна.
Я позвонила в дверь, после непродолжительного изучения наших лиц через объективы видеокамер с нами связались через динамик, встроенный в дверь. Грубый мужской голос поинтересовался: