— Это когда есть мотив, — вставил Жемчужный.
— А тут его, по-твоему, нет?
— Нет, — уверенно сказал он. — Какой может быть мотив убивать Тимирбулатову. Она не богата, не знаменита, никому не мешает. Ее смерть не сулит выгод.
— Ты так полагаешь?
— А ты что-нибудь успела выяснить? Знаешь мотив?
— Не знаю, — призналась я.
— Вот видишь, — неизвестно чему обрадовался Костя.
Мы снова помолчали.
— Я думаю, дело тут в ее муже, — изрекла я.
— То есть за ней охотятся те, кто убил его?
— Мне так кажется.
— А он кому мешал?
— А вот это еще предстоит выяснить.
На этот раз я не стала спрашивать у Кости, хочет ли он кофе, а просто занялась его приготовлением.
— Каким образом?
— Это сделаешь ты, Костя, — произнесла я, стоя к нему спиной.
— Я?
— Да. Ты ведь сам говорил мне, что в театре слухи распространяются со скоростью звука. Говорил?
— Говорил.
— Вот и пошустри. Узнай в своих кругах, чем занимался Ласточкин.
— Это я тебе и так могу сказать. Он фотограф. Вернее, был им.
— Нет, Костя. Тут дело в другом. — Я закусила губу. — Ласточкин был в чем-то не чист на руку.
— С чего ты взяла? — пришла его очередь задать мне вопрос.
— Чувствую. Была у него какая-то оборотная сторона жизни, Костя. Теневая, так сказать. Та, из-за которой его и убили.
— Интересная версия, — Костя почесал подбородок. — Но, я так полагаю, одного чувства мало.
— Мало. Согласна, что мало. Но не могут же человека зарезать просто так. За здорово живешь.
— Хорошо, — сказал Жемчужный. — Я попробую выяснить все, что известно о Ласточкине в театре. Но предупреждаю тебя заранее, многое может оказаться всего лишь слухами.
— Ничего страшного.
Я налила себе кофе. И Косте тоже. Снова села напротив.
— А чем собираешься заняться ты? — спросил меня Жемчужный, взяв в руки чашку.
— Варианты у меня были, но теперь… — замялась я. — Теперь даже не знаю. Убийца дерзок, и я, наверное, не рискну оставить Ольгу одну.
— Это правильно, — одобрил Костя. — Лучше дай мне еще поручений. Я справлюсь. Я — стойкий оловянный солдатик.
Мне нравился его энтузиазм. Но нагружать Костю так сразу тоже не хотелось.
— С остальным повременим. Добудь мне пока информацию на Ласточкина.
— Есть, шеф, — Жемчужный козырнул мне.
— Не дурачься.
— Да я не дурачусь, Жень. Я просто сейчас знаешь о чем подумал? Если ты будешь безвылазно находиться при Тимирбулатовой, то, выходит, плакал наш совместный ужин. Нет, ты не подумай ничего такого. Я все понимаю и сочувствую Ольге. Ее положению не позавидуешь. Но…
— Успокойся, Костя, — перебила его я. — Мы с тобой обязательно поужинаем.
— О господи. — Он воздел руки к потолку. — Спасибо тебе. Я буду осчастливлен. Мне дарят надежду.