Все верно, все сходится. Надо только выяснить, кто убил Федора Ласточкина, и нейтрализовать этого человека.
— Вот ты где! — воскликнула Тимирбулатова, входя в гримерку. — А я смотрю, за кулисами тебя нет, в курилке тоже, думаю, уж не уехала ли ты грешным делом, бросив меня на произвол судьбы.
— Хорошего же ты обо мне мнения, — упрекнула я клиентку. — У меня есть новые сведения. Хотя, как знать, может быть, для тебя они вовсе и не являются открытием.
— Расскажи. — Оля села перед зеркалом и приступила к снятию грима.
— Твой муж занимался шантажом, — сказала я.
— Да ну? — Она посмотрела на меня в зеркало. — Впрочем, это как раз в его духе.
— Ты не знала об этом?
— Нет.
— Лучше бы было, Оля, если бы ты знала, — произнесла я.
— Почему?
— Моя версия такая, — начала я. — Человек, убивший Ласточкина, не нашел у него то, что искал, то, ради чего он убил его…
— А что это? — перебила меня Тимирбулатова.
— Фотопленка. Убийца решил, что, раз ее нет у Ласточкина, значит, она у тебя.
— Это глупо, — возмутилась Ольга.
— Возможно. Но полагаю, что именно такая логика и движет преступником.
— Подожди! — До нее дошло, к чему я клоню, и она развернулась ко мне на крутящемся стуле. — Ты хочешь сказать, что меня хотят убить ради этой пленки?
— Вот именно.
— О боже мой. — Она театрально воздела руки к потолку. — Моя жизнь теперь зависит от какой-то злосчастной пленки, которую я даже в глаза не видела. Ну, спасибо тебе, Федя. Мне и после твоей смерти от тебя покоя нет.
Видимо, Тимирбулатова все еще не вернулась из грибоедовской пьесы в мир реалий. Все ее жесты и слова были сценическими.
— Оля, — окликнула ее я. — Чем причитать, ты лучше подумай, где Федор мог хранить свои пленки?
— В лаборатории, — уверенно ответила она.
— Несомненно, — согласилась я с Тимирбулатовой. — В лабораторию наведаться не помешает, хотя я думаю, что преступник уже успел побывать там.
— Тогда где?
— Вот я тебя об этом и спрашиваю, — с нажимом произнесла я. — Подумай, где еще мог хранить их твой муж? Может, где-то в доме?
— Хорошо, я подумаю, — пообещала она. — Но завтра. Все-таки сегодня как-никак праздник. Как ты смотришь на то, чтобы уютно посидеть сегодня вечером? А, Жень?
— Вдвоем?
— А с кем еще? Ты хочешь пригласить кого-нибудь?
— Я — нет, — ответила я. — Но разве Аркадий Александрович не присоединится к нам?
— Увы, — печально произнесла Тимирбулатова. — Ирина Юрьевна пригласила его на ужин, а отказать в чем-то этой женщине равносильно самоубийству.
— Ну, хорошо, — кивнула я. — Пусть наш ужин носит чисто женский характер.
— И ни слова о покушениях, шантаже, моем покойном муже, — подвела черту Ольга.