— Да.
— И каков же будет мой гонорар?
— Я примерно знаком с вашими расценками, — сказал Блюменталь. — Но, принимая во внимание особую важность и значимость этих десяти дней и то, что вчера вы предотвратили катастрофу, мы готовы заплатить вам больше, чем вы обычно запрашиваете.
Турунтаев с готовностью кивнул и проговорил:
— Скажем, как вы относитесь к… м-м-м… — И назвал сумму, которая в самом деле довольно существенно превышала мои обычные ставки.
Я на несколько секунд задумалась — вернее, сделала вид, что задумалась, потому что деньги в самом деле были очень приличными, — а потом произнесла:
— Я думаю, что мы вполне можем договориться.
Блюменталь сдержанно кивнул, а Турунтаев довольно ухмыльнулся и проговорил:
— К исполнению обязанностей можете приступать хоть с данной секунды. Если вам нужен аванс, то Иосиф Соломонович распорядится выдать его.
— Благодарю, не откажусь, — сказала я.
— Да кто же в наше время отказывается от денег, — хитро подмигнул мне Турунтаев, — даже когда возлагает на себя исполнение важного партийного поручения…
— Простите?
— Я говорю, что…
— Геннадий Иванович, — укоризненно перебил его Блюменталь и покачал головой. Это мне напомнило сакраментальное: «Семе-е-ен Семе-еныч!»
— Ах да, — спохватился тот. — Кажется, я немного отвлекся. Теперь, когда вы дали согласие работать на меня, осталось только подписать несколько документов.
— Каких же именно? Договор?
— О, все как обычно. Вероятно, вам уже приходилось подписывать такие рабочие соглашения.
— Ну конечно, — согласилась я и, наскоро просмотрев представленные мне Блюменталем документы, поставила свою подпись.
— А теперь еще один небольшой пункт.
— Что? — Я подняла голову от бумаг и пристально посмотрела на непроницаемое смуглое лицо Иосифа Соломоновича, в его холодные, тускло поблескивающие темные глаза. — Какой пункт?
— Вот, — он извлек из папки еще один лист бумаги и протянул мне.
Я взглянула и подняла брови:
— Подписка о неразглашении? Серьезный подход, Иосиф Соломонович. Как в соответствующих госструктурах.
Тот пожал плечами:
— Просто во время вашей работы с Геннадием Ивановичем вы можете увидеть и услышать многое из того, что не хотелось бы делать секретом Полишинеля. Вы меня понимаете?
— Вполне! — помпезно заявила я. — Конечно, секреты и методы небожителей — это как амброзия древнегреческих богов, которая согласно мифу могла убить на месте отведавшего ее смертного.
На губах Блюменталя появилась слабая улыбка, а Геннадий Иванович проговорил:
— Вы умеете выражаться образно, Евгения Максимовна.