— Не накручивайте себя, — строго велела я. — Ничего не известно точно, к чему выдумывать всякие страшилки.
— Легко вам говорить, а каково мне, — вздохнул Олег Николаевич и с тоской посмотрел на Цезаря, осмелившегося выбраться из-под дивана. — Что, малыш, скучаешь по мамочке, да?
— Скажите, а кто мог знать, что вы собираетесь купить квартиру? — спросила я, доставая портсигар из внутреннего кармана пиджака.
— Цезарь не любит сигаретного дыма, — поспешно предупредил Бурсов.
— Извините.
— Про покупку квартиры знали только мои родители, потому что я одалживал у них деньги, — ответил Бурсов. — Генеральному я не объяснял, зачем беру кредит, да он особо и не расспрашивал. На работе тоже не распространялся.
— Ваша жена в университете могла кому-нибудь проболтаться из своих коллег? — спросила я. Мне почему-то казалось, что если имела место утечка информации, то виновата в этом именно Роза, так как в дело оказался замешанным академик.
— Нет, я ей строго-настрого приказал молчать, а родителей предупредил. Времена-то сейчас какие! — нахмурившись, ответил Бурсов. — Нет, Роза не должна была рассказывать никому, она не дура.
— А ее родители? — вспомнила я. — Они как, знали или нет?
— Нет, — покачал головой Бурсов. — Роза детдомовская, я же говорил. Мы встретились на фирме. Она тогда работала уборщицей, а я инженером-конструктором. Ей восемнадцать, мне двадцать три. Поженились через полгода. Потом она поступила в университет. Помог мой отец. У него декан был знакомый…
Не успела я оглянуться, как Олег Николаевич в общих чертах пересказал историю их счастливого брака, омраченного лишь отсутствием детей. Единственным недостатком Розы он считал взбалмошность.
— Все время стремится к недостижимому, мечтает о какой-то сказочной жизни. А я больше реалист и трезво смотрю на жизнь.
Когда Бурсов замолчал, я попросила рассказать об уличной стычке с бандитами. Случай был банальный и непримечательный, если бы не последующие события. Припарковав в обед машину на стоянку, Олег Николаевич пошел домой поесть. Вдруг от стоявшей на улице черной иномарки к нему двинулись четверо уголовного вида парней. Главный из них, тощий кудрявый мужик лет под сорок с волчьим взглядом, окликнул Бурсова:
— Эй, мил-человек, разговор есть, подойди!
Подходить к ним у Олега Николаевича желания не было, поэтому, не обращая внимания на кудрявого, он прибавил шагу.
— Эй, терпила, мы ведь хотели по-хорошему! — крикнул вслед главарь.
Послышался топот бегущих ног. Оглянувшись, Бурсов тоже побежал вдоль забора стоянки, свернул за угол к дому и наткнулся на милицейский патруль.