Не знаю, что его сподвигло на подобный поступок. Возможно, он ошибся, предполагая, что в этом месте находится сквозной проход. В любом случае промах этот для Капкана оказался роковым: двор оканчивался тупиком.
– Капкан, сдавайся! – заорал Прокопенко, наставляя на него пистолет. – Тебе все равно не уйти!
В ответ тот только дико рассмеялся и передернул обойму.
Я заслонила собой Степанова.
– Вы что, думаете, я живым сдамся? – бросил нам Капкан и открыл стрельбу.
Отчаянно затрещал пистолет в руке Прокопенко. Спустя полминуты все было кончено. Капкан распластался у покрытой плесенью кирпичной стены. Мы посмотрели друг на друга и вдруг осознали, что старшего сержанта Свиридова среди нас нет. Он лежал в стороне на асфальте. Там, где у него недавно был правый глаз, зияла кровавая рана. Пуля угодила точно в голову старшего сержанта, и он умер в то же мгновение. Мы направились к сраженному наркоторговцу.
Капкан был еще жив. Рубашка на животе быстро пропитывалась алой жидкостью.
– Ах ты, сукин сын! Долго же мы за тобой охотились! – только и смог выдавить Прокопенко.
Капкан поднял мрачный взгляд на лейтенанта и неожиданно улыбнулся.
– Нет, гражданин начальник, – прохрипел он. – Вы не правы. Охотник – я!
Мы склонились над бандитом-торговцем, ожидая, что еще он скажет.
– Я – охотник, – продолжал Капкан. – Я понял это, еще когда учился в школе. Есть хищники и есть жертвы. Некоторым нравится быть жертвой. Эти люди даже умудрились создать свою особую идеологию – идеологию овцы, влекомой на заклание. Но они всего лишь жертвы! А есть еще хищники. И каждый имеет право на существование. Таков закон природы. И у хищников тоже есть свое мнение, своя мораль. Я никогда не желал быть овцой! Я был хищником! Я выискивал жертвы и таким образом добывал свой хлеб! Вы думаете, это вы на меня охотились? Не-ет! Это была моя охота! Моя последняя охота! И там, на асфальте, моя последняя жертва. Пусть она досталась мне ценой жизни! Моя последняя…
Капкан хотел сказать что-то еще, но не успел. Жизнь покинула его истекающее кровью тело. Наркоторговец был мертв.
Мы вернулись к погибшему милиционеру.
– Эх, Виталя, Виталя! – покачал головой Прокопенко и закрыл ему уцелевший глаз. – Как же ты так?..
Он вынул рацию из чехла, прикрепленного к поясу, и сказал в нее:
– Говорит Двести тридцать седьмой! Срочно…