* * *
К четырем часам вечера нас соизволил навестить Чумаков. На лице его сияла блаженная улыбка. В руках он держал пышный букет голландских роз.
– А это, Евгения Максимовна, вам!
Я приняла букет со словами:
– Благодарю вас!
– Я вот что подумал, – сказал Иван Васильевич. – Хочу пригласить вас, Евгения Максимовна, и вас, Дмитрий Анатольевич, в зоопарк. А что? Надо ведь время от времени отдыхать!
Степанов пожал плечами и посмотрел на меня:
– А почему нет?
– Зоопарк – это любопытно, – молвила я.
– Прекрасно! Моя машина стоит у входа в гостиницу. Собирайтесь!
Чумаков уселся за руль, мы разместились на заднем сиденье.
– А вы, Иван Васильевич, я вижу, большой любитель зоопарка, – заметила я.
– Он проработал там несколько лет, – пояснил Дмитрий Анатольевич. – Вот его туда все и тянет.
– А кем вы там работали?
– Ухаживал за животными.
– За какими именно?
– За тиграми, – ответил Иван Васильевич и загадочно улыбнулся.
– Как же это вы туда устроились?
– Иван закончил биофак Бакинского госуниверситета, – вновь разъяснил за Чумакова Степанов. – И он очень любит рассказывать, как присматривал за тиграми.
– И как вам… тигры?
– Кушать хотят! А с мясом в Баку тяжело. Да и пока до зоопарка что-нибудь дойдет, половину разворуют. Оттого тигры у нас в зоопарке голодные ходят, еле на ногах держатся. Скоро передохнут все.
Перед входом в зоопарк Иван Васильевич купил нам по мороженому.
– Люблю пломбир, – усмехнулся он.
Зоопарк начинался с террариума. Мы полюбовались удавами и ядовитыми змеями, после чего оказались у застекленного помещения с крокодилами.
– А ведь встретишь такого на дикой природе, исход может оказаться весьма трагическим, – задумчиво произнес Степанов.
Навстречу нам шел мальчишка в белом халате, в наушниках, подключенных к плейеру, болтающемуся у пояса. В руке у него был пинцет, которым парень держал за хвостик белую мышку. Увидев нас, он остановился.
– Здравствуйте, Иван Васильевич!
– Помнишь, сорванец? – усмехнулся Чумаков. – Давно ты сюда устроился? Вот такусеньким тебя помню! – и он обозначил ладонью рост мальчишки в незапамятные времена.
Через наушники пробивал мужской, срывающийся на хрип голос, орущий: «Мы уйдем отсюда прочь, мы уйдем отсюда в ночь, мы уйдем из зоопарка-а-а! О-о-о! А-а-а! Мы уйдем из зоопарка-а-а!..»