Веселое, беззаботное детство! Я с тоской припомнила свои школьные годы. Тогда я ощущала мир совсем по-другому. Он представал передо мной в ярких красках. Впереди, казалось, еще целая вечность, нескончаемая череда счастливых дней. В школьные годы я впервые познала любовь. Думаю, с тех пор так горячо и искренне я никого не любила. То время прошло, и теперь его ни за что не вернуть…
Мы вошли в здание. В глаза бросались многочисленные портреты Гейдара Алиева, развешанные на стенах.
– Советское время давно миновало, а по всему постсоветскому пространству люди до сих пор продолжают жить с необъяснимой тягой к культу личности, – мрачно произнес Степанов. – Ладно, хватит разводить демагогию, пойдемте к директору.
Директорская располагалась на первом этаже. У дверей висела позолоченная табличка с надписями на азербайджанском, на русском и для чего-то – на английском языках: «Рагимова Севда Газамфаровна. Директор школы».
Дмитрий Анатольевич постучал.
– Войдите! – прозвучало в ответ.
Мы прошли в кабинет. Севда Газамфаровна оказалась страдающей ожирением женщиной, грозным видом своим напоминающей дракониху. На столе перед ней были разложены кипы бумаг, и она делала вид, что очень занята. Когда мы вошли, женщина метнула на нас пронзительный взгляд и вновь углубилась в изучение своего бюрократического хлама.
– Кто вы? – сухо спросила она, не поднимая глаз.
– Нам бы узнать по архивным данным адрес давней знакомой, – начал Степанов. – Давно ее не видели, а телефон поменялся. Она заканчивала вашу школу.
– Архивная информация – конфиденциальная, – отрезала Севда Газамфаровна. – Ничем не могу помочь. До свидания.
Степанов полез в карман. Севда Газамфаровна шевельнулась. Мускулы на ее лице передернулись. Казалось, еще чуть-чуть, и она замяукает, как кошка, которой принесли свежую рыбу.
Дмитрий Анатольевич вынул из кошелька купюру с изображением дворца ширваншахов, достоинством в десять тысяч манат. В Баку в разговорной речи такие купюры называли «ширванами». На российский счет это что-то порядка семидесяти рублей. Степанов положил ширван на стол.
Севда Газамфаровна сверлила денежную купюру глазами. Рот ее алчно приоткрылся. Казалось, еще чуть-чуть, и на стол закапает слюна. А возможно, из ее губ полыхнет огонь и копоть. Директриса схватила «гонорар» и быстро спрятала деньги в ящик стола.
– Пойдемте, – она кокетливо надула губы.
Директриса вышагивала по школьному коридору походкой слонихи, выставив впереди себя живот, словно какой-нибудь важный министр на параде в честь, скажем, победы мировой революции.