— Молиться не будем, — сказала я. — Только бы не было большого ущерба окружающей среде. Интересно, у «Ауди» кузов с оцинковкой или как?..
— Скоро там поселятся раки, а багажник облюбует щука, — задумчиво произнес Александр.
— Если сумеет его открыть. Кстати, ключи надо тоже выбросить.
— Не торопись, — клиент забрал у меня брелок.
— Что ты хочешь сделать? Это же улика. Если ключи найдут при тебе, то будет маленький скандал с большими последствиями, — забеспокоилась я.
— Когда все закончится, попробую вернуться и вытащить машину. Бандитам она уже вряд ли понадобится.
— А как же документы? Не думаю, что с ними все будет так просто.
— Контора поможет, выправим ксиву — и все будет хорошо.
— Сомневаюсь, что ты потом найдешь эту речушку. Сейчас темно, хоть глаз коли, никаких ориентиров не видно.
— Найдем, не сомневайся… Только не вздумай опередить меня.
Я насупилась. Александр почувствовал это и произнес:
— Шутка… Если хочешь, приезжай сюда первой и поднимай машину со дна, я возражать не буду.
Я промолчала. Каждый ищет выгоду, даже там, где ее меньше всего ожидаешь.
И мы двинули вдоль по проселочной дорожке подальше от этого места. Главное было не заблудиться, не то начнем ходить по кругу и придем опять к крутым парням со злобным характером.
Скоро начало светать. Мы прошли уже несколько километров, от утреннего озноба зуб на зуб не попадал. Я расслабилась, чтобы не дать холоду пронизать меня с ног до головы. Александр же был весь в поту, уж не знаю, холодном или горячем. Я видела, как трудно ему было двигаться с раной на бедре. Она была перевязана, но постоянно кровоточила, и это доставляло Александру беспокойство. Но он не скулил, а просто шел, стиснув зубы.
— Может быть, отдохнем? — спросила я. — Надо бы немного поспать, не то все силы уйдут.
— Черта с два заснешь при таком холоде, — ворчал Александр. — Сейчас бы завалиться на какую-нибудь ферму, выпить горячего молока или, в крайнем случае, самогонки, черт бы ее побрал… Положить кусок бекона на ломоть хлеба… Пару сваренных яичек и свежий помидорчик…
— Вспомни присягу, товарищ, — настаивала я. — Стойко переносить все тяготы и лишения военной службы, а мы, считай, не просто на службе, мы на войне.
— Когда это было, — скривился он. — Молодые пацаны, срочники… Тогда к армии по-другому относились, не то что сейчас. Принятие присяги было, как праздник: куча родственников, мамочкины поцелуи, служили и не думали, что придется стрелять в своих же. Вот она — гражданская: бандиты против мирного населения. Кто кого перебьет, кто останется в живых. Паскудство одно.