– Ничего ты, Дашуня, не знаешь, – опять покачала головой Дина. – Ну, и правильно.
– Почему правильно? А ты знаешь?
– Нет. Я догадываюсь. Не знаю, конечно. Они же не говорят ничего. Мужчины… Ну, что нам с ними делать, скажи?!
– Любить, – Даша посмотрела на Дину и улыбнулась. – Мы должны их любить, Динка. Сильно-пресильно. Так, чтобы им не было больно никогда-никогда. Чтобы их души от нашей любви… Чтобы они светились. Понимаешь? Тогда все мерзавцы и негодяи – они разбегаться просто начнут. Их даже убивать станет незачем. Вот. Понимаешь?!
Они так и заснули под утро, обнявшись. Как сёстры.
Сталиноморск. 15 сентября 1940
«Сменщик» Коновалова, небольшого роста, молодой, ясноглазый лейтенант ГУГБ с правильной фамилией Шугаев – Гурьев не уставал удивляться, насколько точными иногда бывают фамилии – прибыл, вместе с двумя «чистильщиками» Городецкого и водителем, поздно вечером. Гурьев встречал их на улице – в доме весь «гарнизон бронепоезда» просто не помещался:
– Как добрались, товарищ Шугаев? – он бросил мимолётный взгляд на номера сталиноморской серии запылённого новенького «Бьюика».
– Отлично, Яков Кириллович, – кивнул Шугаев. – На дирижабле, с машиной под гондолой. Просто отлично. Техника… С такой техникой горы свернуть можно, Яков Кириллович, – добавил он, не удержавшись, и засмущался своего порыва.
– Наше – значит отличное, – назидательно произнёс Гурьев, не иронизируя ни капли. Ему очень хотелось, чтобы так было на самом деле. И будет, подумал он, будет. Обязательно. Он улыбнулся: – Первый раз таким транспортом?
– Так точно, – Шугаев явно рвался в бой.
– Связью обеспечены?
– Так точно, Яков Кириллович. Товарищ Сагайдачный две «Касатки» выдал, одну – для Вас. Разрешите приступать?
– Приступайте, – Гурьев вручил Шугаеву папку с материалами Кошёлкина. – Коновалова снимайте тихонечко, нам шума не нужно. Вот совершенно.
– Так точно, Яков Кириллович. Вы не беспокойтесь, меня сам товарищ Городецкий инструктировал, я полностью в курсе.
– Ну, добро. Ни пуха, ни пера, как говорится.
– Есть ни пуха, ни пера, Яков Кириллович, – Шугаев козырнул, чётко развернулся и нырнул в машину.
Гурьев кивнул водителю и проводил взглядом отъезжающий автомобиль. Это было что-то вроде пароля: что угодно, только не «к чёрту». По этому «паролю» безошибочно узнавали своих. Ладно, решил он, взглянув на часы. Пора. Пора.
Сталиноморск, ГУ НКВД. 15/16 сентября 1940
После проведённого старым сыщиком расследования по всем правилам, «чистильщикам» и Шугаеву оставалось только тихо и бесшумно рассадить фигурантов по камерам. Гурьев вышел из шифровальной, поднялся в кабинет Коновалова. В здании было полно людей: ночь оказалась богатой на события. Взяли всех, в общем, технично, штатно – хотя без стрельбы и не обошлось. Двое легко раненых бойцов, один сломал ногу, когда лез дуром через забор – вот и все потери. А с «той» стороны… «Чистильшики» поработали на славу – и сейчас здесь же, в кабинете, перекусывали на скорую руку и чистили оружие. Коновалов сидел в углу, повесив голову, – в наручниках, прикованный к стулу и к батарее отопления. Казалось, что он спит. Гурьев шагнул к нему, поднял его лицо вверх, взяв за подбородок. Посмотрел в как будто остановившиеся глаза: