– Откуда такие дураки, как ты, Коновалов, берутся? Учишь вас, учишь: думай! Думай! Нет. Нечем, что ли? Как у вас продвигается, товарищ Шугаев?
– В цвет, Яков Кириллович, – кивнул, неотрывно строча автоматическим пером по бумаге, лейтенант. – Признался уже во всём, гад.
– Не гад – дурак, – поправил Шугаева Гурьев. – Дурак, и уши холодные. И запомните, Шугаев, крепко запомните: настоящих гадов – совсем немного. Настоящий гад – редкая, золотая добыча. В основном наша беда – дураки. Дураки – и дороги. Ясно, товарищ Шугаев?
– Так точно, Яков Кириллович, – Шугаев поднял на Гурьева удивлённый взгляд. – Ясно.
– Отлично. Вот в этом направлении и работайте. Несоответствие занимаемой должности, непрофессионализм, отсутствие оперативного опыта, и так далее. Политику не трогайте, это нам не надо. Не надо. Дурак – это плохо, это ужасно, но дурак и враг, вредитель – звери разные. Вот совершенно. Всё от бедности нашей, от неразвитости, сохатости и сермяжности. Дадите мне потом протокол на подпись, я завизирую. И благодарю за службу – всем участникам операции напишите представления, я передам в Москву по своему каналу.
– Есть! Эх, жаль, главного шпиона живым не взяли… Такое дело бы… Но – всё равно. Уникальный товарищ просто этот ваш Алексей Порфирьевич. Даже неинтересно. После него…
– Других не держим. Будут ещё у вас дела, Анатолий, – усмехнулся Гурьев. – Будут – ещё надоест. Коновалов! Ты слышал, что тебе вместо вышки за шпионаж – пинок под зад с условным сроком светит? А?
– Так точно, – пробухтел Коновалов и посмотрел на Гурьева ещё более ошалелым, чем прежде, взглядом.
– Цени, дурень. Сотрудничай. Пой. А Вы, Анатолий, валите всё на жмура. Тем более, что в данном конкретном случае всё это – правда. – Гурьев представил себе, сколько народу потянет за собой сейчас Коновалов – а всё почему?! Дефицит. Группа «А». Война впереди, чулки и помадки – после! Ему сделалось муторно от этой картинки. – И никаких задержаний лишних, мне тут сейчас только шороху не хватает для полного счастья. Потихонечку, потихонечку, вызываете фигурантов, беседуете – время у вас будет, глядишь, клубочек-то и размотается. Аккуратнее.
– Добрый Вы, Яков Кириллович, – с неудовольствием сказал Шугаев. – Их, гадов, учить надо!
– Учить, а не стрелять. Учить. Вы же сами только что это сказали, Анатолий. Застреленного не научишь, а люди – не кошки, быстро не родятся. А ромбы и шпалы свои успеете получить – на наш век настоящих врагов хватит. И я не добрый – я справедливый. Востряков, Ложкин! Чего хмыкаете?! – Гурьев посмотрел на «чистильщиков». – Не «хмы», а так и есть.