Выбор был прост: либо заплатить сегодня и платить всегда, либо дать бой. Ему было не столько жалко денег, сколько тревожила мысль, что из-за этих рыл вся с таким трудом выстроенная им система конспирации может рухнуть в одночасье. Гурьев прекрасно отдавал себе отчёт в том, что сладкая жизнь шарогона не может продолжаться вечно. Людей с доходами, которые трудно либо невозможно контролировать, советская власть ненавидела даже больше, чем прямых идеологических противников. Уничтожение таких людей, желательно со всеми чадами и домочадцами, чтоб даже дух и память всякую искоренить, было для советской власти делом чести, доблести и геройства. Он мысленно выругал себя последними словами за то, что до сих пор не удосужился проверить, не является ли этот самый Гиря и К° передовым отрядом бравых «экспроприаторов экспроприаторов» из «чеки». Так сказать, ЧОНом[124]. Однако времени на размышления и рефлексии уже не оставалось.
– Понятно. Этот урод за главного у них, что ли?
– Нет. Правая рука.
– Добро. Разберёмся.
– Люкс, лучше не связывайся. Здоровее будешь, ей-богу!
– Не переживай за меня. Лучше снимай партию и сбегай за извозчиком. И жди меня на улице. Да, ещё инструмент мой сложи и возьми с собой, потом я его заберу.
– Люкс!
– Делай, что тебе сказано. И побыстрее.
Оставив Флинта, он вернулся за столик. Мужик уже откровенно торопился и нервничал:
– Чё так долго трепался, ты, фраер?! Гони бабки, быстро!
– Может быть, тебе сковать чего-нибудь железного? Ты говори, не стесняйся. – Гур обворожительно улыбнулся, заглянул в стакан, где плавала спичка, и затуманился: – Обычно я пью чай с лимоном, а не с дровами. Где ты вычитал этот рецепт, поц?
– Ты чё, не понял, падла?!? Гони ба…
– Сейчас, сейчас, – Гурьев сделал вид, что охлопывает карманы. – В макинтоше оставил. Пойдём в гардероб.
– Ну, ты!!!
– Я. Тебе хочется денег? Их есть у меня. Вставай и пошли. Можешь всю кодлу свою собрать.
Не дожидаясь реакции бандита, Гурьев поднялся, и, даже не потрудившись оглянуться, направился к выходу. Его противнику ничего не оставалось, как топать за ним. Гурьев увидел, как из углов зала появились ещё двое и потянулись следом. Ну, трое, это не очень много, с облегчением подумал Гурьев. Если драки не миновать, одежде конец, это ясно. Флинта жалко. Неплохой он малый.
– Эй! Гардероб там!
Гурьев продолжал двигаться в сторону выхода, словно разговаривали не с ним. Не доходя до главного выхода, он резко свернул и нырнул под главную лестницу, откуда через подвал можно было выскочить на задний двор.
– Эй! Эй!!! Ты, падла!!! Стоять!!!