— Вот и хорошо, вот и ладненько, — пропел Кольцов, когда амбал закончил свое дело и встал в исходное положение перед дверью. — А теперь можно и поговорить. Ну, рыбка моя, что ты надумала? Надеюсь, ты уже поняла, кто мы? Правильно, мы Олины друзья и хотим только одного — вернуть девочку Дашу к маме Оле. Я думаю, ты хочешь того же — помочь своей подруге, просто не знаешь, как это сделать, правда? Мы тебе посодействуем, не стесняйся. — Кольцов не говорил, а прямо-таки пел, ни на секунду не отрывая пытливого взора от моего лица, проверяя мою реакцию на его речь.
Я постаралась предельно сконцентрировать свое внимание, чтобы, не дай бог, не ляпнуть лишнего, и в то же время расслабилась и постаралась забыть о грозившей мне опасности быть убитой или покалеченной. Главное сейчас — умудриться стать хозяйкой положения:
— Ага, хочу больше всего на свете. Прямо с ног сбиваюсь. А у вас тут, похоже, было производственное совещание по поводу скорейшего воссоединения семьи?
— Было, киска, было. Ты давай, не томи! Куда Дашу дела? — Елки-палки, да он же волнуется и боится больше, чем я: и ерзает все время, на месте ему не сидится, и руки дрожат.
Мне стало совсем весело и спокойно:
— Да что вам беспокоиться, мальчишки. У вас, поди, есть дела и поважнее. А с этим я сама справлюсь: отвезу Дашеньку к Ольге, и дело с концом. — При этих словах лицо Кольцова просияло. Господи, какой дурак! Неужели он еще может предположить, что я так и не поняла, что дело это грязное и непростое? Не-е-т, надо ставить точки над «i». — Или отвезу еще куда: может, ей там будет лучше.
При этих словах ерзающий Кольцов буквально подпрыгнул и прошипел мне уже без всякой раскованности и доброжелательности:
— Ну ты, шалава, без фокусов! Говори, где девчонка, и уматывай отсюда на все четыре стороны. Будешь финтить — отрапортуешь архангелу Гавриилу о своем сильно досрочном прибытии. Так что не зли меня. — Кольцов постепенно успокаивался, что мне сейчас было нежелательно. Он мне нужен обозленным и испуганным. В таком состоянии люди глупеют и теряют над собой контроль.
— Кто кому станет рапортовать, будет видно. По ходу, так сказать, пьесы, — я собрала всю имеющуюся у меня в запасе наглость и уставилась прямо ему в глаза. — А то, сдается мне, что отвечаешь за Дашино возвращение к маме Оле лично ты. И если что-то не получится, то виноватым окажешься ты. Ох и попадет же тебе от Оли, верно? — Я выдержала паузу. — Или еще от кого.
Так, Кольцов, похоже, дошел до нужной мне кондиции — злой, растерянный и испуганный. Меня сейчас волнуют две вещи: во-первых, чтобы он не поглупел окончательно и не начал делать глупости. Например, не вздумал убить меня ради восстановления собственного душевного спокойствия. К тому же меня не устроил бы его чрезмерный испуг: он может впасть в молчаливый ступор. А мне от него позарез надо хоть что-нибудь узнать.