Я была в некоторой растерянности. Что он собирается со мной делать за те деньги, которые мне только что вручили? Заниматься сексом? Это слишком тривиально. К тому же — за такие деньги! Быть может, девица, которая должна была сейчас находиться в этой спальне вместо меня, обладала какими-нибудь особенными физическими данными?
— Можете называть меня просто Аркадий, — сказал человек в костюме и принялся тут же освобождаться от него. Мы были одни в просторной, очень уютной спальне с большой кроватью, с зашторенным окном и маленьким ночником под розовым шелковым абажуром. — Я должен сразу оговориться, что сильно волнуюсь. Но я плачу за свои удовольствия.
Я заметила, как дрожат его руки, пытающиеся расстегнуть пуговицы рубашки. У него было белое, в рыжих веснушках, пухлое тело с небольшим животиком, какой вырастает у мужчин обычно к шестидесяти годам.
— Присядьте вот тут, возле меня, я никуда не тороплюсь… Давайте выпьем вина. — Он протянул руку к столику, на котором стояла бутылка темного стекла с яркой наклейкой, и я заметила, что Аркадий весь покрыт рыжеватым пухом. — Скажите, а почему такая приятная девушка, как вы, все еще… девственница?
Вот теперь все стало на свои места. Храмов торгует девственностью.
— Я ее берегла для вас, — сказала я, придвигаясь к нему поближе. Он был совершенно голый, и никаких признаков возбуждения пока не наблюдалось. Так что я была в безопасности.
Он выпил вина и закусил лимоном. Я отказалась. Он сам походил на небольшой кислый лимон.
— Вам надо радоваться, — сказал потенциальный дефлоратор и потерся щекой о мое плечо.
Пора было заканчивать спектакль.
— И часто вы бываете тут… с этой целью? — спросила я.
— Это зависит от моего финансового состояния, — честно признался он.
— А вот я здесь уже седьмой раз. — Я опустила глаза. — Вот так.
— Не понял. Вы хотите сказать, что бывали здесь, в этой спальне, семь раз и никому не удалось лишить вас девственности?
— Почему же. Очень даже удалось. Но потом одному хорошему врачу удалось так же хорошо восстановить ее. Я вам говорю это потому, что вы — самый мерзкий из всех мужиков, которых мне пришлось… Ну, неважно, что…
Я стремительно вышла из спальни и, столкнувшись в гостиной с Храмовым, молча пронеслась мимо него, ломая ногти, открыла все замки и буквально вылетела на свежий воздух. Меня прямо-таки трясло от чувства гадливости. Старые сладострастники! Какая мерзость!
Вспомнив о деньгах, которые лежали у меня в сумочке, я подумала, что вполне отработала их, наслаждаясь мужским стриптизом. И чего только люди не придумают, чтобы развлечься на фоне серого и беспросветного существования.