— Почему вы согласились передать акции Петрову? — спросила я.
— Но вы же все слышали, — раздраженно бросила Веретенева. — Зачем вы спрашиваете?
— Но ведь он бы не смог ничего доказать.
— Он все видел…
— Ну и что?
— А я практически призналась в том, что совершила.
— Да какая разница? — возмутилась я. — Ольга, вы, кажется, не понимаете! Петров в суде ничего бы не доказал.
— Но он видел! — почти в истерике закричала Веретенева.
— Да и бог с ним, — успокоительно произнесла я. — Но ведь никаких других доказательств вашей вины нет. И если бы вы отказались отдать ему акции, то ничего страшного бы не произошло. Нет, я, конечно, ни в коей мере не покрываю вас. Просто мне удивительно, почему вы так легко согласились на это…
— Но ведь он видел… — повторила Веретенева.
— Но ведь больше никто не видел. А его слов было бы недостаточно.
Ольга взглянула на меня глазами, в которых была одна лишь безысходность.
— Но у него было мое признание…
— А зачем вы вообще признались? Да и потом, мало ли что вы сказали ему сейчас? На суде вы вовсе не обязаны повторять все и признаваться.
— Он записал наш разговор на диктофон, — убитым голосом проговорила Веретенева и опустила голову. — Конечно, я не должна была признаваться ни в чем. Но я так испугалась… и растерялась…
— На диктофон? А с чего вы это взяли?
— Когда он уходил, он показал мне диктофон.
Я вздохнула. Глупо все получилось. Веретенева сглупила, потому что практически признала свою вину, а я — потому что не послушалась косточек, которые предупреждали меня, что я могу обмануться в своих надеждах…
— Все равно, Оля, вы не должны соглашаться на условия Петрова. А вдруг это он убил Егора?
— А что теперь можно сделать? — вздохнула в свою очередь Ольга. — Поздно…
— Ничего не поздно. Не идите у него на поводу. Вам надо заявить в милицию о том, что вас шантажируют…
— Ну, конечно, — невесело усмехнулась Веретенева. — И подписать тем самым себе приговор. Ведь тогда мне придется рассказать все о том, чем именно он меня шантажирует…
— Да… — согласилась я. — Если бы не диктофон, то Петров ничего не смог бы доказать. Хотя существует вероятность, что никакой записи он не вел, а просто решил вас припугнуть.
— Я не стану так рисковать! — категорично заявила Веретенева. — Было или не было, теперь уже не имеет значения. «Империя грез» все равно останется моей, а Петров будет всего лишь владеть пакетом акций. И потом, я в бизнесе все равно ничего не понимаю…
Я замолчала. Мне было не понять этой женщины… Теперь, когда многое прояснилось, меня мучил лишь один вопрос. И я решила задать его, впрочем, не особенно надеясь на ответ. По крайней мере — на честный ответ.