Я поспешила укрыться под тенью кустистой сирени.
Присев на корточки и стараясь быть как можно более незаметной, я попыталась собраться с мыслями и решить, что же теперь делать. Искать Никиту в одном из этих домов? Сидеть и ждать, пока он сам выйдет? Или наплевать на все и уйти домой?
Последний вариант мне нравился больше, но в работе подобные слабости недопустимы. Собрав остатки сил, я принялась ждать. Очевидно, этих остатков было так мало, что я чуть не пропустила Никиту и его спутницу, которую, должно быть, звали Наташей. Я с ненавистью глянула на эту девушку. Скорее всего, мой труп предназначался именно для ее прикрытия. Эта милая особа стянула у муженька денежки и решила благополучно сбежать с любовником. Не думаю, что благоверный похвалил бы ее за такие дела.
Парочка направилась к машине, и только тогда я сообразила, в какой глупой ситуации оказалась. У меня не было абсолютно никаких возможностей следить за ними и выяснить, что они задумали. Пара и без того настрадавшихся ножек — все, чем я располагала в качестве средства передвижения.
Беспокойно озираясь по сторонам, я пыталась сообразить, что теперь делать. И тут, на мое счастье, во двор въехал черный «Москвич» и припарковался в нескольких метрах от меня. Из машины начал вылезать неимоверно толстый дядя. Я мысленно попыталась представить себе, как именно сейчас выгляжу. Пожалуй, в нынешнем виде я добьюсь больших успехов, распугивая местных алкашей и наркоманов. Последние, впрочем, запросто примут меня за свою.
Я еще раз с сомнением посмотрела на дядю, все еще выбирающегося из машины, затем перевела взгляд на машину Никиты. Парочка уже устроилась в салоне и явно не намеревалась дальше задерживаться в этом дворе. Выдохнув, я ринулась в бой. На ходу пригладила волосы и поправила одежду, словно это могло как-то меня украсить. Однако навстречу толстому дядечке я неслась на всех парусах, готовая сшибить любого, кто осмелится преградить мне дорогу.
— Извините, вы мне так понравились. Не могли бы мы с вами немного покататься по городу? — с ходу выпалила я первое, что пришло в голову, и широко улыбнулась. Улыбка, кажется, вышла идиотская. Теперь дяденька сочтет меня сумасшедшей, и правильно, между прочим, сделает.
— Что? — дядя выпучил глаза. Его вопрос был, пожалуй, выражением шокового состояния, в котором он пребывал. Правда, я так и не поняла, отчего именно: от моей внешности, от моих слов или от дикого сочетания первого и второго.
— Ну пожалуйста, что вам стоит? — выпрашивала я, строя то жалостливые, то кокетливые глазки.