— Нет, не сумею, — судя по голосу, предложение подружиться со мной вызвало у нее глубокое отвращение. — Купить запросто, а подружиться не смогу.
— А вот я ей понравился, — вклинившись, гадким голосом прокомментировал запись Андрей. — Хороший вкус у женщины, сразу видно.
— Жаль, конечно, — Косачев иллюзий в отношении бывшей супруги не питал, — могла бы быть в курсе всех дел. Но что уж теперь, тебя не переделаешь.
— Я могу от другой стороны все узнавать, — оживилась Елена Викторовна.
— От какой другой стороны?
— Пойду в больницу к этому, как его фамилия? Простая какая-то, на букву «В», кажется?
— Кажется. Мельников он, Андрей Николаевич.
— Ну вот, к этому Андрею Николаевичу и пойду. Скажу, что услышала об этом ужасном происшествии, подружусь с ним. С ним-то я смогу подружиться, я же могу быть обаятельной. Он ранен, так я буду ему нежной сестрой и вообще «родной матерью»… Он мне все и расскажет.
— Расскажешь, Мельников? — теперь вклинилась я, усмехаясь.
— А как же! — расплылся он в ответ.
— Ну что ж, пожалуй, годится, — сомнений в способности Елены Викторовны подружиться с Мельниковым у Косачева не было.
— Ты узнай, что он любит. Персики там или, может, апельсины? — развивала свою гениальную идею мадам Косачева. — Буду его закармливать, чтобы добрее стал и разговорчивее.
— Хорошо, узнаю.
Тут я даже пленку остановила. Такое я пропустить не могла.
— Слышал, Мельников, какие возможности перед тобой открываюся? Смотри не продешеви, — и я улыбнулась насколько могла ехидно.
— Не сомневайся, задешево я не дамся, — этого верзилу твердокаменного разве проймешь ехидной улыбкой. — Ты давай запись включай, может быть, она обо мне еще что-нибудь хорошее скажет.
Я снова включила запись.
— А Иванову, — продолжал Косачев, — если даже не купишь, всячески ублажай, но к документации не подпускай.
— Если не купим, то, по-моему, лучше от нее просто избавиться.
— Леля! Опять? Мало тебе Кондратова?
— А в чем дело? Можно на этот раз не взрывать, а устроить обыкновенный несчастный случай. Автомобильная авария или нападение хулиганов… Наверняка она по ночам одна ходит, сыщица. А деньги получим, расплатимся сразу за двоих.
— Ну что это! Ты какая-то стала… кровожадная. Просто будь аккуратна с ней, и все будет хорошо.
— Конечно. А если убрать ее, то все будет прекрасно!
— Я запрещаю снова ввязываться в убийства!
— Да? И с каких пор твой голос стал решающим?
— Леля, но пойми же ты, наконец… Впрочем, о чем я говорю! Ладно, езжай сейчас домой, сиди тихо. Я сам все скажу.
— Не забудь мое особое мнение, что эту слишком шуструю сыскарку надо убрать.