Холодный вечерний воздух немного освежил его, приводя в порядок разгоряченные мысли и чувства.
Он сел на скамейку. Сейчас ему захотелось вернуться. Там было тепло. Уютно кипел чайник.
А с Катькой последнее время происходит что-то странное. Она нервная.
Он посидел на лавке еще минут десять, решив, что именно столько времени необходимо для того, чтобы Катька почувствовала, как она не права.
Потом вернулся.
Катька сидела за столом и улыбалась. Самое гадкое было, что он мгновенно понял: улыбка предназначена не ему.
Тогда кому? Просто так? В пространство?
Сашка подавил приступ бешенства. Подошел и чмокнул ее в щеку, пробормотав:
— Прости…
Она посмотрела на него. И улыбка ушла с ее губ.
Мельников приветствовал меня детской улыбкой и словами:
— Однако ты, Иванова, похудела. Просто тростинка стала. Это оттого, что ты вермишелью питаться отказываешься.
— Нет, — покачала я головой, — просто я, в отличие от некоторых следователей, верна своим принципам и в очередях не торчу. Я другой отдых предпочитаю.
— Ну и ладно, — незлобиво согласился Мельников, — и не стой. Тебе идет худенькой быть.
Он понял, что я намереваюсь приступить к интересующему меня вопросу, и вздохнул.
— Начинай, — махнул он рукой, — иногда ты бываешь невыносимо скучной.
— А ты, милый, иногда потрясаешь чрезмерной веселостью, — отомстила я.
— Это все из-за кризиса, — печально согласился он, — мои мозги перестали получать достаточное количество сахара. Но я постараюсь тебе помочь. Хотя у меня с соображением туго.
— Я тебе буду приносить сахар, — милостиво предложила я, — как Мандельштам Цветаевой таскал папиросы.
— Понял, — улыбнулся Мельников. — Ты мне — сахар, я тебе — сигареты. Так и продержимся.
Я вкратце поведала ему о событиях в Адымчаре. Некоторые подробности алексановских развлечений я опустила. Он нахмурился сразу, как только услышал алексановское имя.
— Вечно тебя, милая, в болото тянет… — вздохнул он. — Ты хоть знаешь, что за фрукт твой Виктор Степанович?
— Примерно, — пожала я плечами.
Он поднялся и подошел к сейфу. Открыв его, долго что-то искал. Потом нашел папку и протянул ее мне.
— Предыстория такова, — начал он. — Год назад Тарасов терроризировал маньяк. Довольно долго. Девчонки пропадали, как в Бермудском треугольнике. Мы хватались за голову, но поделать ничего не могли. Никаких свидетелей. Никаких следов этот паразит не оставлял. История ужасная.
Я слышала про прошлогодний кошмар. История потрясла весь Тарасов. Девочек старались не выпускать на улицы. По радио и телевидению без конца передавали просьбы быть осторожнее.