Но почему перед смертью Ксения Даниловна произнесла именно это слово — Роф? На это у меня имелся лишь один ответ: преступник, дабы отвести от себя подозрения, сделал все возможное, чтобы они пали на семью полковника. Для этого продуманного шага — а я теперь не сомневалась, что шаг был тщательно продуман задолго до совершения преступления — злоумышленник и воспользовался похожей на Рофа собакой. Но кто являлся злоумышленником и каков его мотив убийства? Сие пока является для меня тайной за семью печатями. Как ни грустно признать, в расследовании я пришла к тому, с чего начала, — к загадке.
Выходит, полковник зря так волновался. В расследовании всякое, конечно, может быть. Иногда, казалось бы, самое прочное алиби разлетается на куски, подобно фрегату, натолкнувшемуся на морские рифы. Но пока к алиби всех подозреваемых из семьи Евгения Делуна у меня претензий не было. Хочу я или нет, но мне придется заняться другими подозреваемыми.
Я задумалась. Людей, у которых явно бы наличествовал повод для убийства Ксении Даниловны, если из их числа исключить семью полковника, я сейчас не видела. Придется «чесать» и проверять всех, кто имел хоть какое-то отношение к старушке. Теперь пришел черед вспомнить про Зуйко Светлану. Я уж думала, она мне не пригодится, но ведь в жизни, как известно, ничего наверняка предугадать нельзя.
На следующий день я разузнала в ректорате ветеринарного института, на каком факультете учится интересующая меня девица и где она может находиться в данный момент. Мне не очень вежливо ответили, даже, можно сказать, послали. Правда, к счастью, не очень далеко.
Со свежим номером «Тарасовских новостей» я провела у окошка целых полчаса, дожидаясь окончания первой «пары». По сигналу надрывного и неприятного для слуха звонка, совсем как у Павлова в его эксперименте над собаками, толпа студентов высыпала из аудитории. А я тут же поймала себя на мысли, что теперь все мои думы вращаются исключительно вокруг собачьей тематики. Даже академика Павлова не преминула вспомнить.
Выбрав наиболее симпатичную девушку с открытым, доброжелательным лицом, я спросила у нее, где мне найти Светлану Зуйко.
— Да вон же она идет, — не очень приветливо, слегка сморщившись, когда я произнесла имя, ответила девушка. Видно, Зуйко однокурсницы не очень жалуют.
— Это та, в красном? — переспросила я на всякий случай.
— Совершенно верно, — подтвердила незнакомка, выразительно на меня посмотрела и пошла дальше.
В глубоком недоумении я уставилась на Зуйко, стараясь определить, за что же она себя так изуродовала. Расклад, начиная с ее головы и кончая ногами, был следующий: малиновые волосы, сильно начесанные и собранные наверху в растрепанный хвост, короткая красная юбка и такого же цвета пиджак, на ногах башмаки, которые язык не повернется назвать туфлями, — на высочайшей платформе. Дополняли этот «чудный» образ ажурные чулки, которые заканчивались у края юбки, и два огромных, явно тяжелых «колеса» серег, сильно оттягивающих мочки ушей девушки. Как я ни старалась, но не могла определить, какого же стиля придерживается эта красотка. Тем временем помесь хиппи с секс-бомбой двигалась мне навстречу.