— Молодой человек, — обратилась я к нему, стараясь перекрыть голосом храп отдыхавшей пьянчужки, но в то же время чтобы мои слова не долетали до чужих ушей. — Мне необходимо срочно позвонить полковнику милиции Делуну Евгению Константиновичу.
Я боялась, что лейтенант по молодости мог не знать, кто такой Делун Евгений Константинович. Но имя полковника, похоже, было на слуху у каждого милиционера. И юный лейтенант не оказался исключением. При названном мной имени он еще более уважительно на меня посмотрел.
— Понимаете, я сижу здесь по большому недоразумению. Мне нужно позвонить Евгению Константиновичу, чтобы он отдал распоряжение меня выпустить.
Хоть лейтенант был совсем «зеленым», но все же не был дураком. Понимая, что именем полковника может прикрываться практически каждый, он в раздумье смотрел на меня, прикидывая, насколько мои слова могут соответствовать действительности. Чтобы он не очень долго думал, я решила тут же подкрепить свою просьбу материальной поддержкой.
— В моей сумке лежат двести долларов. Принесите мне мой сотовый и возьмите деньги.
Настроение лейтенанта заметно улучшилось. Глазки забегали по сторонам.
— Содержимое сумки описано, — с сомнением в голосе проговорил он.
— Ну, так составьте новую бумажку, я все подпишу.
Я видела, как он колебался и от волнения кусал губы. Двести долларов — это же больше, чем две его месячные зарплаты!
— Ладно. Я все сделаю. Только телефон дам на пять минут. И чтоб разговаривали тихо!
После того как я пообещала выполнить в точности его условия, лейтенант отошел. Через десять минут мне просунули через отверстие в решетке листок бумаги и ручку. Поставив на казенном бланке еще один свой автограф, я схватилась за протянутый мне мобильник как утопающий за соломинку. Только бы Делун был дома!
— Стойте здесь, — предупредил меня спаситель, желая, чтобы я не отходила от решетки и он мог меня контролировать. Мне пришлось повиноваться.
— Алло, — услышала я в трубке звонкий голос Ромки, после того как, волнуясь, набрала домашний номер полковника.
— Евгения Константиновича, пожалуйста, — проговорила я, стараясь изменить голос. Лейтенант стоял рядом и при упоминании знакомого имени согласно кивнул, довольный, что я его не обманула. Хотя какая ему разница, кому я буду звонить? За двести долларов я могу дозваниваться хоть до преисподней! Жаль, конечно, денег, взятых мной из заначки на «черный день». Но другого пути у меня нет. Да и разве другим цветом, не черным, обозначишь время пребывания в этой гнусной камере?
На том конце провода на какое-то время все затихло, и я облегченно вздохнула, значит, Ромка пошел звать отца, он дома.