Про измену он произнес голосом, полным скорби. Такой глубокой, что казалось, его душа сейчас разорвется от осознания этого печального факта.
— Что за вещица? С родственниками и друзьями легче разбираться, когда знаешь, что они скоммуниздили.
— Сейчас.
Он взглядом приказал церберу покинуть помещение.
— Дискета, Таня. Такая вот малость. И когда вы ее найдете, постарайтесь не любопытствовать, что на ней записано. Очень постарайтесь…
Он смотрел на меня улыбаясь. Но его глаза оставались серьезными. И, черт бы его побрал, в них явно присутствовала угроза.
«Не садись на пенек, детка, не ешь пирожок. Дядя Гена придет и устроит тебе большой пионерский слет по всем правилам».
— Чтобы вам не было скучно, — опять растянул он губы в улыбке, — я решил предоставить вам помощницу. Нашу юристку.
Он нажал на кнопку, и дверь открылась. Цербер застыл по стойке «смирно», и в комнату вошла она.
У меня начала медленно отвисать челюсть. Не потому, что появившаяся на пороге фемина была очень уж нестандартной. Нет, наоборот, она была вполне стандартной. Даже красивой. Только мне почему-то стало нехорошо. Слишком холодные глаза скользнули по мне с этаким равнодушным презрением, и слишком величественная улыбка слегка раздвинула ее губы.
Моя будущая помощница щелкнула каблучками и вытянулась на пороге, ожидая дальнейших распоряжений.
— Познакомьтесь — это Татьяна. Это Ирина. Надеюсь, девочки, что вы не будете ссориться.
Мы смерили друг друга взглядами и сдержанно кивнули.
Особенной симпатии между нами не возникло.
— Теперь я предоставляю вас друг другу. Обсудите план действий и начинайте. Кстати, Танечка, не обессудьте, но Ирина теперь постоянно будет с вами. Для вашей безопасности.
Вот кошмар-то!
— Она что, будет жить в моей квартире? — поинтересовалась я.
— А кто вам сказал, что вы будете жить в вашей квартире? — добродушно расхохотался Халивин. — Нет, моя хорошая. На какое-то время вам придется воспользоваться нашим гостеприимством.
«Приехали», — подумала я, чувствуя, как все мои надежды на быстрое освобождение тают в воздухе. Сопротивляться, судя по решительному виду моих тюремщиков, было абсолютно бесполезно.
— Я привыкла к повышенному комфорту, — сообщила я.
— Не беспокойтесь, такой комфорт будет вам предоставлен.
Я с тоской посмотрела на все еще зажатый в руке кетчуп. Сейчас я считала его причиной всех моих несчастий. «Проклятый, — подумала я, вертя его в руке. — Какую злую шутку сыграло со мной чревоугодие!»
Кажется, они решили, что я собираюсь швырнуть в них эту несчастную бутылку, потому что Ирина озабоченно взглянула на кетчуп, потом на своего партайгеноссе, и он заерзал в кресле.