— Кстати, он вам понравился? — оживился Халивин.
— Неплохо, — покривила я душой.
— Это моя работа! — задыхаясь от счастья, произнес он.
Вот это да! Если меня еще можно было чем-нибудь удивить, то у него это неплохо получилось! Халивин, рисующий на досуге летающих ангелов, — это что-то из Стругацких.
— Здорово, — поощрительно улыбнулась я.
Мне удалось похвалой растопить его сердце. Он просиял, как ребенок, получивший конфетку, и счастливо выдохнул:
— Я им горжусь. Это моя лучшая работа.
«Боже, — подумала я, — надо же… Как же выглядят худшие?» Но искра человечности, появившаяся в его лице, обрадовала меня.
— Так вы предлагаете мне сделку? — задумчиво потер он подбородок.
— Я просто защищаюсь, — сказала я. — Если мне понадобится помощь Ирины или Леши, я обращусь к ним. Но работать в условиях постоянного дыхания в затылок и ощущения заряженного револьвера, направленного мне в спину, я не смогу. Я принадлежу к поколению, которое успело отвыкнуть от этих радостей.
— А как я могу поверить, что вы не откажетесь от дальнейшего сотрудничества и не сообщите в органы? — задумался он.
Я рассмеялась.
— Придется. Потому что иначе у нас ничего не получится. Мне нужна свобода передвижения и спокойствие. Если этого не будет, я не смогу ничего придумать. Вам ведь нужна эта дискета?
— Еще как… — признался он.
— Тогда решайтесь. Тем более что, если меня долго не будет дома, мое отсутствие заметят и поднимут тревогу. Не думаю, что вам это нужно. Представляете, какой поднимется скандал?
И он решился.
— Хорошо, пусть будет по-вашему. Но помните, что вы мне обещали…
— Помню, — сказала я.
Он поднялся. Кажется, под его весом стул скрипел так, что было слышно на улице. Улица… Я вспомнила о странной парочке, увиденной мною из окна. Голодная малютка и Федор. Что может связывать этих Ромео и Джульетту? Только лишь первое, светлое чувство? Или что-то еще? Судя по их лицам, они говорили о чем-то важном. Хотя — что в их возрасте кажется более важным, чем любовь?
Мы вышли в коридор. Я прижимала к груди мешочек с моими верными советчицами.
Ирина поднялась, ошарашенно наблюдая за тем, как мы прощаемся.
— Что… — начала она возмущаться.
— Таня будет работать у себя дома, — сообщил Халивин.
— Это правильно? — спросила она гневно.
— Думаю, да…
— Танюша, вы нас покидаете? — раздался голос за моей спиной.
Я обернулась. Людмила Сергеевна смотрела так грустно, что мне стало ее жалко.
— Я буду у вас появляться, — успокоила я ее. — Моя работа еще не завершена.
— Хорошо, — облегченно выдохнула Людмила Сергеевна.
Я не знала, к чему это отнести. К тому, что я собираюсь появляться, или к тому, что моя работа не завершена.