— Ничего, — улыбнулась я, — вы меня не удивили. Это ведь ваши обычные методы…
Он нахмурился. Тяжелый взгляд из-под кустистых бровей намекнул мне, что я не очень вежливая девочка. Ну, уж какая получилась, усмехнулась я, с невинным выражением встречая этот взгляд.
— Как вы ошибаетесь, Танечка, — сокрушенно покачал он головой. — Конечно, милая моя девочка, вы являетесь жертвой пропаганды. Именно поэтому нам и пришлось так поступить. Вы бы никогда не пошли на контакт со мной добровольно, разве я не прав?
— Правы, — кивнула я.
— Вот видите, — почему-то обрадовался он. — А виной тому проклятые газетчики, которые рисуют нас дикими зверями…
— Зверьми, — поправила я механически.
— А? — остановился он. Кажется, я помешала ему исполнить замечательный номер под названием «Речь вождя».
— Ничего, это я так. Выступила не по делу. Продолжайте.
— Так вот, нам приходится прибегать к подобным вещам, потому что…
— Проклятые газетчики рисуют вас зверьми, — повторила я, безмятежно улыбаясь. — Я это поняла. Надо думать, если нам крупно не повезет и вы станете самодержцем, вы их почикаете. Так?
Я выставила палец и, словно расшалившееся дитя, выкрикнула:
— Пиф-паф, ой-ой-ой!
— Кажется, вы забываетесь. — Мой собеседник вытер с грозного лба капельки пота.
— Я? — округлила я глаза. — Помилуйте… Я же не хватала вас на выходе из магазина и не тащила на глазах у всех по улицам… Кто из нас, собственно, забывается?
— Я уже попросил у вас прощения, — обиженно сопя, пробурчал Халивин. — Иначе вы бы не согласились общаться со мной.
— А вы так этого хотели? — рассмеялась я. — Интересно, вы поступаете так со всеми, кого находите достойным разделить ваше одиночество в бункере? Кстати, вы с его помощью уже подготовились к воздушным налетам НАТО? И сколько денег вы угрохали на это сооружение?
— Не ваше дело! — вскрикнул он тоненьким и жалобным голоском. — Впрочем, извините. Я хотел попросить вашей помощи, но чувствую, что дружелюбного диалога у нас не получается. Вы почему-то негативно настроены по отношению ко мне.
— Ну уж простите. Не каждый способен радоваться, когда его похищают. Я, конечно, девушка романтическая, но не настолько. Поэтому терпите…
Я закинула ногу на ногу и, небрежно покачивая носочком, спросила:
— Сколько времени я должна отработать у вас в качестве собеседницы?
— Да вы не такая уж приятная собеседница, если хотите знать, — поморщился он.
— Вы тоже не очень. Но надобность у вас возникла почему-то именно во мне. Что касается меня, то я совершенно не нуждаюсь в вашем обществе.
Голос рассудка взмолился: «Танька! Уймись. Что ты делаешь? Сидишь в логове этого борова и дразнишь его. Ты хотя бы знаешь, на что он способен?»