Если честно, мой рассудок был прав. Кажется, я перегибаю палку. Судя по выражению халивинских глазок, меня поставят к стенке чуть раньше подлюг-журналистов. Но, однажды закусив удила, моя вольная душенька уже не могла остановиться. Мне нравилось дразнить его. Хотя бы потому, что, как мне кажется, я была первой, кто смеялся ему в лицо. Это грело мое самолюбие. И потом — к стенке он меня поставит не сейчас. Сейчас я ему зачем-то ужасно нужна. А потом… Потом я что-нибудь придумаю.
— Ладно, — сделала я вид, что признаю себя побежденной, раскаиваюсь и так далее, — приступайте к изложению вашей надобности. Только давайте не будем выяснять различия в наших политических взглядах. Дела так дела. Но не более того.
Халивин согласился.
— Наконец-то вы начали рассуждать здраво, — поощрительно улыбнулся он. Возьми конфетку с полочки, детка. Ты стала сговорчивей и умнее.
Я промолчала. Пусть думает так, как ему нравится.
— Дело в том, что у меня украли одну вещь, — вздохнул он.
— Любимую коллекционную трубку? — съязвила я, не удержавшись. — Ту, из которой Иосиф Виссарионович выпускал колечки дыма в лицо Троцкому?
Нынешний вождь явно страдал от недостатка оптимизма. Во всяком случае, с чувством юмора у него было не очень. Поэтому он нахмурился.
— Стыдно смеяться над святынями, — назидательно произнес он. — Ваше поколение, девочка, не имеет идеалов. В этом трагедия…
Он поцокал языком, показывая, как его огорчает факт отсутствия у меня идеалов.
У меня не было особого желания обсуждать с ним свои идеалы. Я промолчала.
— Вернемся к интересующей меня проблеме, — пробормотал Халивин. — Ваше ерничество начинает меня утомлять. Так вот, о вас рассказывают чудеса, Таня. Будто ваша интуиция помогает вам распутывать дела, которые не под силу остальным работникам милиции.
— Я не работник милиции, — честно призналась я. — Я представитель ненавистного вам частного сектора. Можно сказать, акула капитализма.
С этими словами я безмятежно улыбнулась.
Он пропустил мои слова мимо ушей и продолжал:
— У меня пропала очень важная вещица. Ее украли. И теперь, Танечка, мне нужна ваша помощь. Потому что, если эту самую вещицу не вернуть, никто нам с вами не поможет.
— Боже, — выдохнула я голосом, полным скорби, — что же у вас такое украли? Неужели чемоданчик с ядерной кнопкой? Неужели у вас был такой же, как, по слухам, имеется у президента?
— Нет, — отмахнулся он пренебрежительно, — украли вещь куда более опасную и важную. С ее помощью могут погубить все, во что я вкладывал свои силы, энергию, душу, наконец…
Он совсем расстроился. Мне даже показалось, что в уголках глаз Халивина предательски блеснула слеза.