— Не сегодня-завтра Тимофеев станет президентом «Атланта-Росс», и я не думаю, что тебе стоит подавать в суд за твою разбитую голову и подпорченную физиономию, — назидательно выговорила я.
— А моя машина? — вскинулся капитан. — Где моя машина?
— Я только что отогнала ее на стоянку, — с ходу соврала я.
В любом случае ему нельзя волноваться, мелькнуло в голове. В случае, если с машиной Кирсанова что-то произошло, можно будет сообщить печальную новость после. Когда самочувствие капитана улучшится.
Кирсанов облегченно вздохнул.
— А, ну ладно, — пробормотал он, — позвони там моим…
— Я уже сделала это. Они должны вот-вот приехать.
— Вот и хорошо…
— Но ты все понял? — напористо осведомилась я.
— Да, да…
— Ну, счастливо. Выздоравливай, Киря. Увидимся.
* * *
Светлов был в сознании. Лицо его, какое-то мутновато-серое с прозеленью, выглядело измученным и старым. Я поймала себя на мысли, что едва ли дала бы ему на вид даже сорок — так жутко и болезненно он выглядел.
А ему было двадцать один.
— Лейсман хотел, чтобы я… — бормотал он, не открывая глаз. — Чтобы я…
Сидящий рядом на мягком стуле с дерматиновой обивкой Анатолий Антонович быстро посмотрел на меня и отвернулся с выражением нескрываемой боли и отчаяния на лице.
— Я мог открыть время, — продолжал бормотать больной, — я составил программу… я мог читать на тридцать секунд вперед… мозг проникал в… я знаю, что это не конец… Лейсман хотел, чтобы я мог читать в будущем — через подопытных, естественно, убойные дозы моди… фицированного пер… перцептина. В будущее на… хотя бы два дня… вперед…
Вошел дежурный врач.
— Мне только что прислали амбулаторную карту, — сказал он, глядя на Светлова. — Это какие-то Содом и Гоморра! Он не учился в школе для детей с отставанием в умственном развитии?
Анатолий Антонович кротко глянул на врача и покачал головой.
— У него есть шансы на излечение? — спросил он. — Я имею в виду…
— Я понимаю, что вы хотите сказать. К сожалению, нервные заболевания — это не мой профиль, я хирург, но я уже говорил с коллегами из невропатологии… невропатологического отделения нашей больницы. Боюсь, отсюда мы направим его в психиатрическую клинику. Насчет шансов на поправку не могу сказать ничего. Определенно только то, что их очень мало. Разумеется, я говорю о его психическом здоровье. Травма черепа безусловно излечима. Перелом руки — пустяковый, кость едва треснула.
— Это конец, — сказал Анатолий Антонович, — конец.
— О чем вы говорите, мужчина? — удивленно переспросил врач. — Я же сказал, что…
— Вы спрашивали, доктор, не учился ли он в школе для умственно неполноценных?