Отметив краем глаза, что из дома Василовских как раз выходит грубоватый Павел Григорьевич, я тоже поднялась и последовала в том направлении, в котором удалился «тип». Сразу за пригорком начиналась лесная полоса, а вдоль протоптанной дорожки на возвышении находились высокие густые кустарники, посаженные в ряд. За ними-то я сейчас и пряталась, надеясь, что парень удалился не для чего-нибудь, а чтобы с кем-то встретиться. Потому что я была почти уверена в том, что он следит за домом Василовских.
Голос «типа» я услышала спустя пару минут после того, как оказалась среди леса. Здесь было до невозможности тихо и так приятно, что захотелось прилечь под кустиком и, растянувшись во весь рост, уснуть богатырским сном. К сожалению, сделать это не представлялось возможным — я находилась на работе и должна была непременно определить причину появления белобрысого типа возле дома убитого композитора.
— Слышь, Вован, — бормотал парень, — не было его сегодня, композитора этого. Вообще не было, говорю тебе! Тут, в натуре, такая байда: в доме, короче, крендель какой-то поселился… Да, лет сорока. Хрен его знает, может, родственник какой… Ведет себя, как будто он дома. Точно тебе говорю, наверняка родственник…
Через несколько секунд я поняла, что блондин с кем-то изъясняется по телефону. «Рапортует то есть», — решила я и поняла, что моя догадка относительно того, что он ведет слежку за домом Василовских, оказалась верной.
— Да я ж тебе говорю, что он сегодня вообще не выходил никуда. Ну когда он мог уехать, ночью, что ли? Мы ж с тобой его вчера вечером видели, никуда он ехать не собирался.
Дальше последовала некоторая пауза, в течение которой блондин, очевидно, слушал, что говорил ему телефонный собеседник.
— Да, тут еще вот какая фишка: на посту нашем телка какая-то появилась… Да хрен ее знает, лежит в трусах на траве и загорает вроде. Да, на пригорке. А я откуда знаю? Спросишь ее, как же: она только зубами скрипит и глазами стреляет. Че делать-то?
О том, что ответил собеседник блондину на его вопрос, я могла только догадываться, однако он просвещал его довольно долго. Я поспешила ретироваться, чтобы не быть замеченной белобрысым, и быстрыми шагами направилась к своему прежнему месту. Здесь я опять разлеглась, порадовавшись, что никто не увел мою одежду — вернее, не мою, а Эльмирину, что было бы еще неприятнее, — и уставилась в небо. Оно было очень ярким и умиротворяющим: на насыщенном голубом фоне проплывали белые барашки облаков, что создавало замечательную картину спокойствия и безмолвия. Вдруг послышались шаги, и я поняла, что белобрысый закончил телефонные переговоры и, получив ценные указания от руководства, которому рапортовал, возвращается, чтобы приступить к своим обязанностям. В мои планы входило несколько привлечь его внимание.