В ее подчинении имелась маленькая, но вполне боеспособная армия, состоявшая преимущественно из женщин.
Тщательная законспирированность, рискованные авантюры, смелые финансовые аферы — таков был стиль работы Евы Браун.
Итак, я оказалась в сфере внимания этой особы.
И это, вне всяких сомнений, связано с исчезновением и убийством Льва Ильина.
Что ж, по крайней мере, что-то начинает проясняться.
— А чем ты успела насолить этой крестной маме? — поинтересовался Мишка.
— Не буду скрывать, что наши с вами интересы пересекаются. Я работаю над расследованием убийства.
— И кто же труп?
Я назвала фамилию Ильина.
После непродолжительного молчания Мишка предложил встретиться в городском парке, чтобы обсудить эту тему с глазу на глаз.
Через четверть часа он уже ждал меня возле изрядно проржавевшего за зиму колеса обозрения.
…Мы медленно прогуливались по пыльным аллеям.
Мишка прихлебывал из жестяной банки гадкое китайское пиво и словно бы оправдывался передо мной:
— Сама видишь, в каком мы положении. Руки связаны.
— Да кем же связаны, Миша?
— Кем-кем… Мы же не сами по себе существуем.
— Это, в общем-то, неплохо. Хотя, по-моему, вы и так почти перешли на самофинансирование.
— Не будем об этом.
— Раз не будем об этом, то расскажи мне, как продвигается ваше расследование по делу Ильина.
— Как, как… Вяло, вот как. Хотя кое-что интересное вырисовывается.
— Например?
— Оказывается, супруга покойного жутко ревновала его к каждой встречной юбке и изводила постоянной слежкой. Самое любопытное, что она выследила его до гостиницы в тот самый день.
Похоже, мои самые нехорошие предчувствия начинали сбываться.
— Ей уже предъявлено обвинение?
— Пока нет, — вздохнул Кленов. — Но, как ты сама понимаешь, это не исключено. Пока что мы ограничились подпиской о невыезде.
— Она вам рассказала о Томашевской?
— Конечно. Впрочем, начальство сомневается в ее искренности.
— То есть?
— Сама Томашевская утверждает, что была в это время с одним молодым человеком.
— Вы уже виделись с ним?
— Еще нет, только говорили по телефону. Он все подтвердил.
— И как же зовут этого дамского любимца?
— Николай Расплетов. А тебе это зачем? Копать будешь?
— Буду. И все-таки, Миша, не кажется ли тебе, что все складывается для вас слишком уж гладко? Голубева вот-вот признается, если на нее хорошенько надавить, и дело можно закрывать. А как же быть с Буряковой и Томашевской — ведь они тоже находились на месте преступления!
— У Томашевской алиби. А Роза Бурякова ездила в гостиницу, чтобы заказать номера для важной иностранной делегации.
— Сама? — удивилась я. — Ни за что не поверю. И что же, заказала?