— Что-то серьезное? — подошла я поближе.
— Куда уж серьезней, — печально отозвалась Бурякова.
Из кресла раздался жалобный кошачий мяв.
Все сразу оживились и заговорили разом:
— Ох, слава Богу, ожила!
— Ты гляди-кось, какая нежная, не то что человек!
— Вон и глазки приоткрыла!
Виктория Борисовна повернула ко мне свое мгновенно просиявшее лицо с крупными каплями пота на слое пудры и извиняющимся тоном проговорила:
— Решила кошечку выкупать, первый раз в жизни, а она — бац, и в обморок!
— Страху-то натерпелись, — поддакнула ей Роза Захаровна. — Думали — конец!
— Кошки — народ живучий, — задумчиво проговорила третья дама и внимательно посмотрела на меня.
Ей было на вид лет шестьдесят — шестьдесят пять.
Небольшого роста, с грубыми чертами лица, она напоминала уборщицу или нянечку.
— Верно, Дуся, — сказала Роза Захаровна. — Но это — особая кошечка.
Я поняла, что передо мной сама Ева Браун, могущественный представитель уголовного мира, в быту — Евдокия Гончарова.
Вот уж не думала, что судьба сведет нас так скоро!
— А что же в ней такого особенного? — удивленно спросила Гончарова.
— Она у нас еще девочка, — застенчиво проговорила Заварыкина, любовно почесывая персиянку за ушком. — Вроде и хорошо, но иногда мы тоскуем.
— Может, ее карандашом оттрахать? — предложила Роза Захаровна.
Бурякова пошарила на столе и протянула Заварыкиной желтенький «Кохинор».
— Я сейчас сама тебя карандашом оттрахаю! — пригрозила работнику городской администрации госпожа Заварыкина. — Ишь, чего удумала!
Этот сумасшедший дом начал мне надоедать.
Я повернулась и сделала вид, что хочу уйти.
— Куда же вы, Танечка, — раздался мне в спину голос Гончаровой — Евы Браун. — Нет-нет, не уходите. Мы вам подарочек приготовили.
— Тогда вручайте его побыстрее, — предложила я. — У меня еще есть дела.
— Какие же у вас дела? — притворно удивилась Ева Браун.
Она вынула из кармана портсигар и, сплющив конец папиросы, закурила чадящую «беломорину».
— Убийцу, что ли, искать? — продолжала она свой неспешный монолог. — Так его уже нашли.
— Вы отлично знаете, что моя клиентка… — начала я нудное объяснение.
— А при чем тут ваша клиентка? — снова изобразила удивление Гончарова. — Лиличка чиста как мадонна. Верно я говорю, Вика?
— Конечно, Дуся, — с готовностью откликнулась Заварыкина. — Лиличку я в люди вывела и в беде не брошу.
— Западло за чужое говно зону топтать, — добавила Роза Захаровна.
— Золотые слова! — воскликнула Гончарова. — Так вот, Танечка, видя ваше усердие, мы решили, что с вами нет смысла играть в прятки да жмурки. Лучше начистоту. Верно ведь?